30 марта исполнилось 110 лет со дня рождения бывшего главного архитектора Дзержинска Алексея Федоровича Кусакина. В честь этого события в краеведческом музее прошел вечер памяти выдающегося зодчего. С презентацией о жизни и трудовом пути именитого архитектора выступили его родственники, после чего гостям встречи представили поэтические и музыкальные номера.

По волнам воспоминаний…

«В наше время следует принять за правило – оставлять для потомков памятки в виде записей родословной, как это делают в цивилизованном мире», – так в свое время выразился сам Алексей Федорович. Своих детей у четы Кусакиных, к сожалению, не было. Но остались племянники, жена одного из которых – Алина Романовна Халецкая – бережно хранит автобиографию известного зодчего. Как отметила женщина, читать ее очень интересно, поскольку очевидно, что у Кусакина были и писательский, и художественный таланты тоже.

В презентации, которую показали присутствующим, взяты строчки из этой автобиографии и рисунки Алексея Федоровича. Отрывки из нее процитируем и мы.

Алексей Кусакин родился 30 марта 1908 года в селе Шадрино Вадской волости. Здесь, среди живописных холмов, лугов и рощ на берегу речки Кевсы, прошло его детство.

«В моем генеалогическом древе переплелись две ветви: один прадедушка был крепостным у помещика – генерала Ермолова и числился портным, прабабушка – крепостная дальнеконстантиновского помещика Анненкова. Ермолов выиграл ее в карты у Анненкова и выдал замуж за своего крепостного Бориса Кусакина. Среди моих предков хлебороб и мастер бондарного дела. Семья наша состояла из деда, бабушки и прабабушки, отца с матерью и нас семерых: четырех братьев и трех сестер. Семейная цифра 10. Одних она удивляет, а для нас, отец говорил, – в самый раз. Редко, но собирались все мы за семейным столом: людно, красиво, так интересно. Трудно передать эту радость – это надо почувствовать», – пишет о детских годах Алексей Федорович.

Скотный двор, хлебопашество и бондарное дело стали его первой школой.

«По субботам меня мыли в той самой бане по-черному, в которой я родился. По воскресеньям и праздничным дням тащили меня в церковь. Я любил праздничные дни за домашние пироги с картошкой. Дед мой был человек строгий и требовательный, с четырех лет он брал меня на пашню. Помню, как первый раз посадил меня на лошадь, я сильно оробел и очень крепко держался за холку. Обожал своих домашних четвероногих друзей, без конца был готов возиться с ягнятами, поросятами и с любовью ухаживал за лошадью», – вспоминал Алексей Кусакин.

Интересный факт: Алексей Федорович носил фамилию деда, а не отца. Он был четвертым ребенком в семье (но первым мальчиком), после него родились еще трое мальчишек.

«Мне почему-то присвоили фамилию деда – Кусакин, а отец носил фамилию Борисов. С двух лет я был отдан на воспитание деду Ивану Борисовичу Кусакину. Его и называл отцом, бабушку – матерью, а прабабушку – старой мамой», – рассказывал зодчий.

Почему так вышло, что рос не с родителями, сам Алексей Федорович объяснял так. В 1910 году в селе Шадрино случился пожар. Сгорела часть Шадринского Курмыша, огонь уничтожил и дом деда Алексея вместе с хозяйственными постройками и садом. Детишек временно оставили у вдовы тети Даши, которая жила с десятилетним сыном Андреем, больным туберкулезом костей. Женщина приняла их очень радушно. А деду с отцом строить новый дом помогали все односельчане.

«Жизнь в семье пошла серая, однообразная, такая же, как и до пожара, правда, стали больше работать в сельском хозяйстве, брали землю в аренду, но она была истощена, малоплодородная – с трудом сводили концы с концами, бондарное дело тоже стало малодоходным. В доме стали ощущаться большие денежные трудности, и отец принимает решение переехать в Нижний Новгород», – пишет Алексей Федорович. Его в возрасте трех лет оставили с бабушкой и дедушкой, а родители уехали с младшим братом Иваном и тремя дочерьми.

Алексей Федорович подробно описывал природу родного села, рассказывал, как отмечали на селе престольный праздник Ильин день, подробно описывал все улицы Шадрино и близлежащие деревни, тщательно раскрывал все этапы и секреты бондарного производства.

«Слово «бондарь» я произносил очень гордо, меня радовала и привлекала обстановка в мастерской, я там чувствовал себя наследником создателей изделий из древесины!» – пишет Алексей Федорович.

Вспоминал Алексей Кусакин и помещика Алексея Борисовича Нейдгардта. Он владел лучшими землями и лесными угодьями округа.

«В нашем селе ребятишки встречали проезжающих через деревню. Как только услышат звон колокольчика и бубенцов, тут же бросали любимые игры и бежали наперегонки к воротам Теребиловской околицы. Под звон бубенцов и дробный перестук копыт проносилась барская тройка. В облаке пыли прогремит запряженная карета, изготовленная казанскими каретниками, с молодецким посвистом кучера, извещая всю деревню: «Эй, поберегись, народ, барин едет!».

Как зарождалась мечта

Так пролетали год за годом. Алексей взрослел, задумывался о будущей профессии. Во многом на его тягу к архитектуре повлияли рассказы деда и бабушки.

«Деду приходилось часто ездить в города (Арзамас, Богородск, Вад) на ярмарки с бондарными изделиями. Вернувшись как-то раз из Арзамаса, он мне рассказал, что на него произвели впечатление большие здания и сооружения, а особенно – большое количество церквей. Кафедральный собор удивил своим величием. Он говорил, что в его душе все дрогнуло от величия и красоты, гармонии наружной архитектуры и внутреннего убранства, включая иконостас и настенные росписи. Этот рассказ для меня, наверное, и стал первым незабываемым эстетическим откровением и началом моей профессии», – писал Кусакин.

И далее: «Как-то в зимний вечер сижу дома на полатях, а бабушка и прабабушка и несколько соседок прядут пряжу в полутемной избе, освещенной неровным, неярким светом керосиновой лампы. Тихонько рассказывают друг другу разные истории о том, как братья Разноглазовы (наши родственники) слыли лучшими мастерами каменных дел, уходили на заработки в Екатеринбург, Москву и другие города России. Все эти рассказы очень волновали и вдохновляли меня. Я слушал их с большим наслаждением. Думалось мне, что я вырасту и мне суждено быть мастером каменных дел. Вслед за рассказами женщины под жужжание веретен начинали петь заунылые песни о белых пушистых снегах, о девичьей тоске и о лучинушке, жалуясь, что неясно горит огонь. Под грустные слова песни я тихонько засыпал. И мне часто грезилось во сне, что я строил целые города, заводы, железные дороги».

Определенную роль в выборе будущей профессии сыграла и сельская учительница. «В моей памяти сохранился ее обаятельный образ: женщина 25 – 30 лет, среднего роста, незаурядной красоты, стройная фигура. Она была человеком большой души с энциклопедическими знаниями. В сельской школе я начал заниматься рисунком. Учительница говорила, «мы все в жизни маленькие художники, но вместе с тем большие ленивцы». Осознал я это значительно позже, правда, все-таки карандаш и кисточку время от времени брал в руки. Любовь к архитектурным сооружениям и рисунку появилась еще в начальной школе, а с переездом в 1920 году в Нижний Новгород она стала усиливаться. Родители в то время жили на улице Ошарской с юго-восточной стороны Петропавловского кладбища в небольшом домике городского сторожа. Этот одноквартирный дом купил мой отец в 1910 году у лесоторговца Заботина. Определили меня в среднюю школу имени Бакунина на улице Варварской», – рассказывал Алексей Федорович.

Очень впечатлил юного Алексея Нижний Новгород. Немалую роль в определении его интересов сыграл и школьный учитель истории: «Я с удовольствием вспоминаю об этой во всех отношениях светлой личности: прекрасно образованный, с добрым сердцем, всегда очень доступный человек. Мне казалось, что только он и ему подобные могут разбудить дремлющее в каждом из нас начало. С какой силой убеждения он умел тронуть слушателей и перенести их в мир того времени, о котором рассказывал!». Особенно привлекали Алексея книги об искусстве. Его стали интересовать архитектура Греции, Рима, эпохи Возрождения и творения русских зодчих. Рисовать он заходил на Петропавловское кладбище, старался передать тишину и грусть летнего вечера в упрощенных линиях.

«Поначалу было страшно. Узкие извилистые тропинки, идущие к склепам и мавзолеям, молодые заросли, поверх которых была вьющаяся зелень, создавали как бы зеленый свод. Такие заросли, надгробные памятники и полуоткрытые склепы с обнаженными скелетами создавали угнетающее впечатление и раздумье о кощунственном отношении к предкам. Помню, как долго и упорно, по несколько часов, писал акварелью этюды надгробных памятников в окружении таежного леса. Но рисунки были нехорошие, робкие. Для меня это место было моей студией, где я учился рисунку у природы», – вспоминал Алексей Федорович.

На месте поселков возвел город-сад

Позже он уехал в столицу и окончил Московский архитектурный институт. Устроился на работу старшим архитектором по гражданскому строительству в Магнитогорске, а в 1940 году получил назначение в Дзержинск на должность главного архитектора города.

Мечты Алексея Кусакина сбылись: «Итак, я пошел по строительству. Отец был беспредельно рад, что его сын стал архитектором. Он всегда говорил: «Кто и когда из нашего рода мог подумать, что придет в мой дом счастье – Алексей будет архитектором и к тому же главным в городе!».

С докладом о трудовом пути Алексея Кусакина в Дзержинске выступил наш краевед Станислав Шальнов. Он рассказал о том, как под руководством Кусакина была создана архитектурно-проектная мастерская, преобразованная позже в «Дзержинскпроект». За период работы в Дзержинске Алексей Федорович решил одну из главных градостроительных задач – формирование единого современного города из разрозненных призаводских поселков. «При проектировании нового города архитектору казалось, что у него получается слишком дорого, грандиозно, и вряд ли согласятся выделить средства на воплощение его замысла. Может, все урезать, упростить? Кусакину пришлось немало пережить, преодолеть сомнений, передумать… Он изучал новые тенденции в застройке Москвы, не раз бывал в Ленинграде, чтобы на месте проникнуться духом линий Росси, величием зданий Растрелли, Баженова. Три главных составляющих современного строительства ему были ясны: красота, дешевизна, прочность», – рассказал Станислав Михайлович.

Алексей Кусакин является автором проектов застройки многих главных магистралей Дзержинска (пр. Ленина, Чкалова, Дзержинского), реконструкции площадей Дзержинского, Маяковского, а также проектов жилых зданий, административных, торговых, зрелищных сооружений, которые стали ведущими в создании городских ансамблей и создали неповторимый архитектурный облик нашего города, наполнив его духом торжественности и величия. На протяжении 18 лет Алексей Федорович являлся главным архитектором Дзержинска. В 1958 году он стал профессором кафедры архитектуры Горьковского строительного института и был назначен главным архитектором Нижнего Новгорода.

Алексей Федорович имел несколько наград: премию Совета министров СССР за разработку проекта Генерального плана и строительства города Дзержинска, почетное звание «Заслуженный архитектор РСФСР», являлся почетным гражданином Дзержинска. Но, пожалуй, главная заслуга выдающегося зодчего – огромная благодарность потомков за его неизмеримый вклад в становление и развитие нашего города.

Сам Алексей Кусакин говорил так: «Я больше всего ценю чутких людей, которые хотят создать или открыть что-то новое и не стремятся к власти. Мне нравятся бодрые и мужественные, смелые и терпимые люди, которые способны поставить себя в положение другого человека». Спасибо вам, Алексей Федорович, мы помним и ценим!

Иллюстрации взяты из фондов Дзержинского краеведческого музея.