Конец 30-х годов XX века – период наиболее масштабных репрессий. Под безжалостные жернова попадали многие, в том числе порой ни в чем не повинные люди. Среди них и Иван Огурцов, простой рабочий из города Краснокамска Пермской области. Его жена и маленькая дочь тоже могли стать жертвами жестокого государственного строя, но вмешалась судьба – в лице друга семьи Ивана Шлокова, человека смелого, с добрым сердцем. Об истории спасения и подаренной жизни – наш сегодняшний рассказ.
Без объяснений и суда
Супруги Иван Алексеевич и Манефа Ивановна Огурцовы ничем не отличались от других советских людей. Жили небогато, но и не бедствовали. Муж зарабатывал на хлеб на строительстве Пермской электростанции, жена вела хозяйство. 4 августа 1936 года на свет появилась дочка. Девочку назвали Инной.
В те времена многие не имели собственных квартир, ютились в коммуналках. Так и Огурцовы занимали одну из комнат в коммунальной квартире, а в соседней жили супруги Шлоковы – Иван и Александра, со своими детишками Мишей и Тоней. В тесноте, да не в обиде. Хорошо жили, весело, ходили друг к другу в гости. К тому же Иван Алексеевич и Иван Федорович еще и работали вместе. Но спокойная жизнь продлилась до зимы 1938 года.
«16 февраля в наш дом постучали люди в штатском – пришли арестовать моего отца. Никакого ордера у них не было, оснований тоже не называли, тогда никто не церемонился. Начался обыск. Забрали ружье, несколько патронов, свидетельство на право охоты, облигации и фотографии. И все, папу увели. На следующий день мама пошла выяснять, почему его арестовали, но ответа так и не последовало. Она ходила каждый день вместе с другими такими же несчастными родственниками арестантов, пока однажды ей не разрешили хотя бы приносить передачу. Мама стала носить, но как-то раз холодным тоном ей сказали: «Ваш супруг осужден и будет отбывать десятилетний срок в Дальневосточном лагере, без права переписки», – рассказывает Инна Пахрицына, дочь Ивана Алексеевича.
Тогда за короткое время осудили очень многих, и бедные жены не знали, как и за что они вдруг лишились кормильцев. Изо дня в день ходили и старались выяснить хоть какие-то скупые сведения. Однажды дошла информация, что и ждать не стоит – осужденных мужчин в течение трех дней расстреляли по приказу тройки НКВД. По всему очевидно, что так было на самом деле, ни в какой Дальневосточный лагерь Иван Огурцов не попал, а сгинул тут же, в тюремных застенках. К сожалению, Инна Ивановна об отце слышала только по рассказам матери, слишком была мала, когда его забрали.
И так и не узнала, по какой причине было исковеркано ее детство. Можно только предполагать, что дело в доносе кого-то из знакомых, но кого именно, зачем, почему – на эти вопросы ответа нет.
С чистого листа – в Дзержинске
Безоблачная семейная жизнь рухнула, но на этом кошмары могли не закончиться. Манефу Ивановну должны были отправить в лагерь, как жену врага народа (так называли осужденных по 58 статье), а маленькую Инну – определить в детский дом. Тут на помощь близким людям и пришел Иван Федорович.
«Буквально через два месяца после этой истории дядю Ваню (речь об Иване Шлокове) направили в Дзержинск на строительство Игумновской ТЭЦ, впоследствии он стал ее первым директором. И вместе с семьей привез сюда нас с мамой.
Сначала мы вместе со Шлоковыми поселились в замечательной трехкомнатной квартире на улице Менделеева в так называемом Аварийном поселке. Дома здесь были красивые, добротные, специально для инженерно-технических рабочих. А спустя какое-то время дядя Ваня выхлопотал нам с мамой комнату в барачном поселке ТЭЦ № 2. Он считался элитным, тут были шлакобетонные дома и центральное отопление, хотя удобства, конечно, находились во дворе. Еще здесь располагались клуб, начальная школа, баня. Это стало настоящим счастьем, ведь мы остались вместе, целы и здоровы, в достойных условиях. Дядя Ваня сначала даже кормил и поил нас за свой счет, потом пристроил маму на работу в столовую», – делится воспоминаниями Инна Ивановна.
Впрочем, даже на далеком расстоянии от Краснокамска не все сразу сложилось спокойно и тихо. Манефа Ивановна рассказывала уже повзрослевшей дочери, как поначалу каждую ночь раздавался глухой стук сапог, в дверь их комнатки стучали и говорили: «Вот вам бумага, здесь написано, что вы должны немедленно покинуть эту комнату. Чтобы завтра к нашему приходу вас здесь не было». На следующий день женщина бежала на ТЭЦ и со слезами на глазах объясняла ситуацию Ивану Федоровичу. Тот спокойно рвал эту бумагу и говорил: «Пока я здесь, живите спокойно».
«Конечно, он очень рисковал! Тайком увезти семью осужденного считалось государственным преступлением. И рисковал не только репутацией, а может, и жизнью», – подчеркивает Инна Ивановна.
Хлеб с сахаром – счастье
Как бы то ни было, а благодаря хлопотам и стараниям Ивана Шлокова мать и дочь Огурцовы так и жили в барачном поселке. С началом войны пугающий ночной стук в дверь прекратился. К этому времени Манефа Ивановна перевезла сюда из деревни и мать. Инна Ивановна вспоминает, как часто раздавался сигнал «Воздушная тревога!». Они с бабушкой выходили на улицу и сидели на крылечке – бомбоубежищ в поселке не было. А мать до того уставала на работе, что буквально валилась с ног и продолжала спать, не реагируя на вой сирен.
«Так мы с бабушкой и сидели, пока не говорили: «Опасность миновала!». Забавно – помню, я крохой не понимала, что еще за «Миновал», кто это такой, никак не могла понять, что речь о глаголе прошедшего времени, – с улыбкой говорит Инна Пахрицына. – Еще запомнилось, как в школе нам давали на завтрак кусочек черного хлеба с сахаром. Ах, какое это было лакомство! Мне ли жаловаться, мама и так приносила еду из столовой. А вот для некоторых ребятишек это была просто огромная радость.»
В гости к Шлоковым ходили каждые выходные. Миша и Тоня были постарше Инны, но играли и нянчились с ней. «Тетя Шура была настоящая кудесница, такие пекла пироги, просто слюнки текли! А дядя Ваня почему-то ласково называл меня «подлянкой» и трепал по щеке. До сих пор не могу понять, почему такое прозвище, ведь вела себя хорошо», – смеется Инна Ивановна. Теперь две семьи связывала не только крепкая дружба, но и огромное чувство благодарности.
И вдруг в 1944 году – несчастье. Иван Федорович поехал в Горький на совещание и попал в аварию – машина столкнулась с танком. Инженер Шлоков погиб. Трагическое событие не только для его родных, но и для Инны Ивановны с матерью, для которых он стал очень близким человеком.
Земной поклон Ивану Шлокову
Но жизнь продолжалась. Манефа Ивановна второй раз вышла замуж и вместе с дочкой переехала в Дзержинск, позже сюда перебралась и семья Шлоковых. Инна закончила вторую школу, поступила в Горьковский педагогический институт. Два года после его окончания проработала на Алтае, затем вернулась в родные края, устроилась в техническое училище № 2, где после 10 класса готовили химиков. Здесь сначала была замполитом, позже – преподавателем по эстетическому воспитанию.
«То, что вдруг ввели такой предмет в проф-техучилищах, я до сих пор считаю огромным подарком судьбы! – восклицает Инна Пахрицына. – А как иначе? Меня почему-то с детства влекло искусство. Казалось бы, откуда у простой барачной девчонки такая тяга к прекрасному?.. Но это факт. Я мечтала ходить в музыкальную школу, но тогда нам это было не по средствам, мама не могла купить мне инструмент. Позже, уже вернувшись с Алтая, я свою мечту осуществила – пошла учиться игре на фортепиано в вечернюю музыкальную школу. Ну, да не о том речь. Главное – мне несказанно повезло с работой. Бывает даже, встречаю своих выпускников, а они говорят: «Инна Ивановна, спасибо! Благодаря вам я увлекся искусством или даже – благодаря вам у меня профессия связана с искусством. Это – огромное счастье для педагога!»
В Дзержинске повстречалась и любовь. Своего мужа Владимира Пахрицына Инна Ивановна полюбила раз и на всю жизнь. Они прожили душа в душу много лет. К сожалению, его уже нет в живых, но и сейчас Инна Ивановна говорит о супруге с большой нежностью, отмечая, что он был просто замечательным человеком, добрым, отзывчивым, с прекрасными манерами. Часто она говорила мужу, что ему, наверное, надо было родиться в другом веке – или раньше, во времена дворянства, или, возможно, позже. Вместе они родили и воспитали дочь и сына.
А с такой близкой ей семьей Шлоковых связь на годы была потеряна. Вначале, когда были живы тетя Шура, Миша и Тоня, они, конечно, еще много общались, бывали в гостях друг у друга. С сыном Антонины Вовой Инна Ивановна частенько нянчилась. Вспоминает, как всегда хорошо и дружно отдыхали вместе. Но они скончались, и родственников Ивана Федоровича было не сыскать. К счастью, совсем недавно удалось найти Юлю, которая приходится правнучкой Ивану Шлокову. Она живет в Москве и сказала, что с радостью приедет к Инне Ивановне в гости, вместе попьют чаю и вспомнят семейную историю.
«Не зря я именно сейчас решила рассказать об этом. Разбирала семейные фотографии, нашла те, где дядя Ваня с семьей и мои родители, все живы, здоровы, молоды и счастливы. Я уже в солидном возрасте. Надо торопиться передать все потомкам. Чтобы не забывали и знали – таких людей, как Иван Федорович Шлоков, не так много, смелых, открытых, отзывчивых. Спасибо ему и земной поклон за мою и мамину жизнь!»
Ксения Жульнова
