Выходит, дзержинские врачи, чтобы отвести от себя вину за смерть маленького пациента и все по-тихому замять, просто «переписали» историю болезни перед ее выдачей СКР? Многочисленные дописки, переписки, а уж тем более чужой рентгеновский снимок подтверждаются материалами уголовного дела, с которыми удалось познакомиться родителям Алексея. И дело, по всей видимости, не ограничивается одним только снимком. Так, например, в эпикризе от 30 мая, выданном родителям, есть запись о терапии антибиотиками (ампициллином и амикацином) с 3 по 5 мая, а в истории болезни даты назначения другие – с 3 по 8 мая. К тому же назначение антибактериальной терапии в реанимационных картах 6, 7 и 8 мая вписано другими чернилами и другим почерком. Почерк назначений антибиотиков в эти даты значительно отличается от того, которым написаны другие назначения. Изменены данные и в выписном эпикризе, и в самой истории болезни № 245, они также не совпадают с данными выписного эпикриза, выданного родителям 30 мая.

Записи в истории болезни № 245 полностью не соответствуют происходившим событиям с ребенком и его мамой в стенах перинатального центра. К слову, о жалобах на срыгивание, вялость, приступы цианоза – синюшности кожи лечащие врачи ничего не пишут, хотя мама не раз обращалась к ним с вопросами. Причиной всему недоношенность, говорили ей в ответ. Нестыковок между историей болезни и реальными событиями, действительно, оказалось много: по эпикризу ребенка перевели в отделение патологии новорожденных и недоношенных детей 5 мая, а по реанимационным картам он находился в реанимационном отделении до 8 мая. Примечательно, что в этом эпикризе записаны анализы аж за апрель 2018 года, то есть еще до рождения ребенка.

Если в перинатальном центре пошли на подлог документов, то это может быть отдельным видом преступления, квалифицирующимся по ст. 303 УК РФ (Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности, лишение свободы до 4-х лет). Наряду с этим Юрий Б. считает, что со стороны врачебного медперсонала есть признаки злоупотребления должностными полномочиями. В частности, такой вывод отец Алеши сделал, изучив показания врачей перинатального центра, которые утверждают, что снимок легких 11 мая сделан «для себя». Что это значит? Для личной коллекции?

Эксперты в Удмуртии на снимке от 11 мая зафиксировали двустороннюю пневмонию. (Как мы сообщили выше, экспертизой установлено, что это чужой снимок, но представители перинатального центра утверждают обратное.) Тогда тем более выходит – не положи врачи снимок под сукно, а передай квалифицированному рентгенологу, который бы точно засвидетельствовал пневмонию, Алешу можно было бы спасти!

Такое впечатление, что врачи либо вообще на снимках «ничего не видят», поскольку не имеют должной квалификации, либо специально ничего не замечают. Не исключено, что, не замечая пневмонии у ребенка, скрывали вопиющее нарушение – наличие опаснейшей для новорожденных внутрибольничной инфекции. То, что сине-гнойная палочка (Pseudomonas aeruginosa), вызвавшая пневмонию у Алеши, относится к внутрибольничным штаммам, подтверждается выводами экспертизы в Удмуртии. Значит, в перинатальном центре систематически нарушаются СанПиН, в данном случае – 2.1.3.2630-10 – «Санитарно-эпидемиологические требования к организациям, осуществляющим медицинскую деятельность»? В таком случае там просто опасно находиться, не то что рожать!

После изучения истории болезни № 290 у пострадавших появились основания заявлять и о грубых нарушениях лечения Алеши при повторной госпитализации, которым руководила замглавврача по педиатрической помощи перинатального центра С. В данном случае не применялся, как это требуется согласно специальным методрекомендациям, препарат адреналин. Его положено вводить каждые 3-5 минут в течение периода реанимации.

В записях замглавврача не зафиксировано время, во сколько произошла полная остановка кровообращения у Алексея и по какому типу. Дневниковые записи не отражают ничего из того, что требуется при наблюдении в отделении реанимации. Утром 1 июня в дневнике появилась запись: «Ночь прошла спокойно». Не уточняется, правда, у кого? Каково было родителям? Маме с двумя братьями, шести и двух с половиной лет, у которой умирает месячный малыш? Отцу, который реанимировал своего сына? При этом ребенку, как нам сообщил отец, вводились некоторые запрещенные к применению новорожденным данного возраста препараты, ему применялся такой режим искусственной вентиляции легких, который даже у здорового взрослого человека может вызвать нарушения их работы. Отец считает, что реанимационное пособие ребенку проводилось таким образом, что оно не могло быть эффективным, то есть ребенку просто дали спокойно умереть…

По мнению Юрия Б., те «ужасы», которые периодически происходят в перинатальном центре – следствие попустительства руководителя и ее замов, двое из которых лично курировали выдачу первичной медицинской документации Алексея (медкарты № 245) представителям СКР. Они всеми возможными способами пытаются скрывать нарушения в лечении пациентов при неблагоприятном исходе и выгородить виновных перед правоохранительной системой, вместо принятия мер по исправлению нарушений и совершенствованию помощи новорожденным и роженицам. По мнению Юрия, «прикрывают» их, возможно, даже на уровне минздрава области, где, напомним, при разборе смерти его сына нарушений не выявили.

Можно согласиться и с доводами Юрия Б. о вмешательстве административного ресурса и в уголовное дело, расследование  которого длится долгих полтора года. Одна только экспертиза, тянувшаяся девять месяцев, говорит о многом. Если расследование дела, возбужденного по 109-й статье УК РФ (причинение смерти по неосторожности), затянется на больший срок, то по истечении сроков давности (два года с момента совершения преступления) виновные смогут благополучно уйти от ответственности. «Если это случится, врачи и руководство перинатального центра окончательно уверуют в свою безнаказанность и продолжат совершать преступления», – считает Юрий Б.

Собственные доводы отец умершего Алеши изложил в письме на имя председателя СК РФ Александра Бастрыкина, требуя передать дело в центральный аппарат ведомства и переквалифицировать статью – со 109-й на «тяжкую» (105-ю УК РФ, убийство) со всеми вытекающими.

В этом обращении еще много требований о привлечении к ответственности представителей руководства ГБУЗ НО «Дзержинский перинатальный центр». И обоснованы они не жаждой мести, а, скорее, чувством справедливости и желанием предотвратить другие детские смерти, которые не прекратятся до тех пор, пока в госсистеме родовспоможения творится подобное.

Надо сказать, что, если ты сам не доктор, то свою правоту в споре с системой доказать почти невозможно из-за так называемого «врачебного братства». Никто не хочет ставить под удар своих коллег, их ведь на самом деле мало и у них много работы, плюс еще низкая зарплата. Да, все так. Только когда эти «врачи» безалаберно относятся к беззащитным новорожденным детям и их здоровью, когда они лишают ребенка права на жизнь и с целью выгородить себя пытаются обвинить в его смерти родителей, у которых в семье случилось горе, могут ли такие, с позволения сказать, люди называться врачами?

P.S. Мы очень надеялись выслушать аргументы представителей перинатального центра в деле Алексея Б., для чего направили официальный запрос в минздрав области. Однако в ответ нам заявили лишь то, что «случай смерти новорожденного Б. разобран» на заседании областной экспертной комиссии по разбору случаев детской смертности. Ничего более нам не сообщили, сославшись на принципы соблюдения врачебной тайны (ст. 13 Федерального закона № 323 «Об охране здоровья граждан Российской Федерации» от 21.11.2011 г.).