В его фильмографии более 130 ролей, его легко узнаешь при первом же появлении на экране, а голос не перепутаешь ни с чьим другим. И если вы знаете еще не все о творчестве и жизни Бориса Щербакова, сегодняшнее наше интервью специально для вас.

– Борис Васильевич, сегодня в актерской среде, на мой взгляд, все больше развивается наследственность. А среди ваших родственников не было актеров?

– Нет, не было. Я родился, как часто говорят, в простой семье. Хотя я лично не понимаю, что значит «простая» семья, как будто бывают сложные семьи. Все семьи простые: мамы, папы, бабушки, дети. Мой папа был шофером, мама работала на заводе.

– А как же вы решили стать артистом?

– В кино попал случайно еще в детстве. Я ведь родился в Ленинграде, в портовом районе и, как и все местные мальчишки, мечтал стать моряком. Тем более что из окна нашей коммунальной квартиры был виден Финский залив. Но однажды в школе на перемене ко мне подошли представители киностудии «Ленфильм» и спросили: «Мальчик, хочешь сниматься в кино?». Я, конечно, был не против. Так попал на съемки фильма «Мандат» режиссера Николая Ивановича Лебедева, который считался тогда классиком советского детского кино. Он снял «Девочка ищет отца» и массу других фильмов для детей. И вот тогда я понял, что профессия моряка – не единственная в мире, есть и другие.

– А как вы оказались в Москве и не где-нибудь, а в школе-студии МХАТ?

– В Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино, куда я поступал, меня не приняли, и на следующий год я поехал в Москву. В то время в Школе-студии МХАТ курс набирал Павел Владимирович Масальский, именно у него я и мечтал учиться. Поступил и в 1972 году окончил школу-студию. В этом же году был принят в труппу МХАТа, где проработал более 30 лет.

– Но в 2003 году вам пришлось уйти из театра. Почему?

– В театр после ухода из жизни Олега Николаевича Ефремова пришло новое руководство, и я через какое-то время был уволен за «несоответствие занимаемой должности». То есть, отдав театру 30 лет жизни, будучи к этому времени уже народным артистом, я, оказалось, перестал соответствовать должности актера художественного театра. В общем, был уволен, чему сейчас несказанно рад.

– Неужели не осталось никакой обиды?

– Сейчас нет. Более того, первые годы я с жутким страхом ждал, что раздастся звонок и меня опять пригласят в театр. Потому что за три года, что я  работал при новом руководстве,  не получил от него ни одной положительной эмоции. Я слышал только «Вы должны!» Кому я, что должен? Я должен только своим родителям и семье. Это во-первых.

А во-вторых, после 2003 года я познал свободу, которой наслаждаюсь до сих пор, за что безмерно благодарен нынешнему руководству МХАТа.  Конечно, наверное, там работают гениальные актеры, и я не дотягиваю до их уровня. И не хочу дотягивать, не собираюсь никому доказывать свое «соответствие должности».

– На ваш взгляд, МХАТ с тех пор сильно изменился?

– Не знаю, я туда не хожу. То, что я там посмотрел некоторое время назад, привело меня в неописуемый ужас.

– А что для вас значит свобода, о которой вы сказали?

– Я сам себе хозяин, занимаюсь, чем хочу. Больше никому ничего не должен. Это очень приятное состояние.

– Вы ведь, если не ошибаюсь, попробовали  себя и в качестве режиссера? Например, в 2007 году вместе с сыном  сняли фильм «Саперы».

– Да, недавно его показывали по телеканалу «Звезда», правда, под другим названием – «Без права на ошибку». Но это ведь далеко не первый мой фильм. До этого я снял 24 серии «Сыщиков», а мой сын  при этом был вторым режиссером. Только одну серию он снимал самостоятельно – ее засчитали ему как дипломную работу. Он ведь после МГУ закончил еще и ВГИК.

Так что снимать художественный фильм было для нас делом серьезным, но не новым, мы прекрасно знали, за что брались. Очень жаль, но продюсер фильма «Саперы» Сергей Кучков скоропостижно умер. Иначе, я думаю, мы с Васей продолжали бы работать с киностудией «Синебридж», которую как раз возглавлял Сергей Федорович.

–  Вам легко работается с сыном?

– Да, очень легко.

– А кто кого чаще учит?

– Вы знаете, он мне подсказывает чаще. И я прислушиваюсь. Все-таки голос молодежи очень важен, он иначе смотрит на многие вещи. Мне это интересно.

– Некоторые актеры говорят о том, что не представляют себя вне профессии, другие, наоборот, признаются, что могли бы заниматься и другой работой. Как вы к этому относитесь?

– Нет, я люблю свою профессию. И никогда не думал, чем бы мог еще заниматься. Конечно, у меня есть хобби, увлечения, никак не связанные с театром и кино. И этого мне вполне хватает.

– Кстати, о ваших увлечениях. Правда ли, что вы входите в Союз художников и являетесь членом секции декоративно-прикладного искусства?

– Да. У меня даже были две выставки, одна из них персональная. Она проходила в Государственном музее народного декоративно-прикладного искусства. И сейчас две мои работы выставлены к разных композициях.

Я занимаюсь резьбой по дереву, чеканкой, металлопластикой. Эта работа очень успокаивает, приводит в порядок мысли, позволяет расслабиться, отключиться от забот. Но занимаюсь я ею только в свободное от любимой работы время.

– А кто научил вас всему этому?

– Да никто. И никогда я этому не учился. Просто есть способности, с которыми люди рождаются, как, например, идеальный музыкальный слух или умение рисовать. Кто их дает? Да никто. Просто это есть и все. Вот так и у меня – природа-матушка научила.

Конечно, я не хочу сказать, что гениально это делаю. Но это труд, гораздо более серьезный и сложный, чем кажется. Я ведь не могу, как Перов, одной линией выразить характер человека. У меня нет такого дара. Для того, чтобы только сделать рисунок, мне надо сидеть дня два-три, кропотливо выписывая детали. А потом берешь резец или молоток с керном и, как говорил Микеланджело, отсекаешь все лишнее. Вот и все.

– Вы или ваша семья когда-нибудь страдали из-за особенно активных поклонников?

– Вы знаете, я как-то не ощущаю на себе особенно пристального внимания поклонников. И это прекрасно. Это не значит, что их нет, просто они ненавязчивы. За что им огромное спасибо.

– Очень часто профессиональные отношения, и не только в актерской среде, перерастают в дружбу. Есть ли близкие вам люди, которых вы «нашли» на съемках или на репетициях?

– Конечно. Мы часто общаемся с Сашей Панкратовым-Черным, дружили с Сергеем Кучковым, о котором я уже рассказал сегодня, прекрасно сошлись с режиссерами Валерой Ланским,  Алексеем Мурадовым и Вадимом Наумовым. Дружил с Игорем Старыгиным. То есть очень много людей, которых узнаешь во время совместной работы и потом с удовольствием общаешься ними в жизни.

В то же время я совершенно не сошелся с Михаилом Кокшеновым.

– У вас огромное количество ролей – более 130. В комедиях и боевиках, в военных драмах и детективах. Есть ли роль, которую вы не согласились бы сыграть никогда?

– Странно, никогда об этом не задумывался… Наверное, я отказался бы от роли в фильме о религии, где я должен был бы сыграть противника этой религии. Вот это я не стал бы делать ни при каких условиях.

– Вы много сейчас ездите по стране?

– Да, в общем-то, как обычно. Антрепризные спектакли, где я сейчас занят, предполагают выезды, как, в общем-то, и профессия актера вообще. Ведь если проследить историю театра в России, то начиналась она со скоморошества: сегодня тут, завтра там. В Дзержинске, кстати, я уже был, и не раз. Несколько лет назад приезжал со спектаклем «Искушение», где играл с Любочкой Полищук и Сережей Безруковым.

– Сильно отличается публика в разных городах?

– Да, очень. Я говорю так: есть публика «сытая», избалованная, которую ничем не растормошишь, а есть «голодная», жадная до живого действа. Вчера, например, я играл в Щелково – очень «голодная» публика, хотя, казалось бы, это ближнее Подмосковье, люди и так много видят, но прием колоссальный. Сегодня в Дзержинске (Борис Щербаков 4 ноября играл в спектакле «Заложники любви» в Дзержинском театре драмы. – Прим. автора), судя по наполненности зала и первой реакции, «голодная» публика. И это очень приятно.

Беседовала Марина Ипатова