Лучистые глаза ветерана, искрометный юмор и невероятное обаяние сразу берут в плен любого, кто приходит к нему в гости. Лишь в минуту воспоминаний о жестокостях войны пролегает на переносице суровая морщинка, а глаза становятся строгими. Александр Александрович – из поколения последнего военного призыва. На его долю пришлось несколько военных месяцев, а с ними и серьезные боевые схватки, а затем долгие семь лет армейской службы.

Летом 1941 года Саше Тюрникову было всего тринадцать. Вместе с родителями он жил в одном из небольших сел Сталинградской области. С началом войны его беспечное отрочество оборвалось. Вся страна встала на защиту от лютого врага. От каждого требовались стойкость, сила и выносливость. По всему Советскому Союзу подростков призывали на трудовые работы. Саша и его ровесники не были исключением. Вчерашние мальчишки заменили отцов на фабриках, заводах, в поле, колхозах, стали опорой для матерей и сестер.

Отца Александра забрали на фронт в первые же дни войны. Судьба повернула так, что в 1942 году он снова оказался в родных местах – в составе боевых соединений вышел на оборону Сталинграда. Здесь, в котле бесконечных жестоких боев, сложил он голову, защищая отчий дом, родную землю, Родину.

«Хотите верьте, хотите нет, но чувство патриотизма было огромнейшим, – вспоминает Александр Александрович. – Конечно, мы все хотели попасть на фронт, чтобы бить врага и гнать его с родной земли. Для нас это были не пустые слова. В противовес нынешним призывникам, которые были бы не прочь увильнуть от службы, мы готовы были на все, лишь бы попасть в армию».

Но в 1944 году Саше исполнилось только семнадцать. Все понимали, что война идет к концу, и служить пацанам, скорее всего, не придется. Тогда, чтобы попасть на фронт, Александр Тюрников приписал себе несколько месяцев. В декабре 1944 года ему пришла повестка.

 

Первое назначение – город Камышин. Здесь находился армейский пункт, где шло формирование частей и распределение бойцов. Через две недели ожидания стало известно, что солдат направляют в Западную Украину.

«Нас привезли в город Станислав, нынешний Ивано-Франковск, – вспоминает ветеран. – Поселили в здании бывшей тюрьмы. Оно больше всего подходило под солдатские казармы. Начались учебные занятия».

Александра Тюрникова зачислили в артдивизион 64-го полка. Артиллерийскую науку постигал на старенькой «сорокапятке» – 45-мм противотанковой пушке. «Она была совсем небольшая, – с улыбкой вспоминает ветеран. – Частенько таскали ее на себе. Лошадей берегли, они оставались в стойлах, а вот солдатская тягловая сила использовалась вовсю».

Назначение на фронт для новобранцев было подписано на 15 мая. А ночью с 8 на 9 мая на всю округу раздались выстрелы. «Мы повскакивали с кроватей, одеваясь на ходу, похватали оружие и уже через несколько минут согласно составленному расписанию заняли круговую оборону, – рассказывает Александр Тюрников. – Сомнений ни у кого не было: бандеровцы, воспользовавшиеся затишьем, напали на часть. Но уже через несколько минут к нам бежал командир полка. Размахивая громкоговорителем, он кричал о полной и безоговорочной капитуляции Германии. В честь грандиозного события поднялась стрельба. От радости палить начали и мы. Все 80 патронов, которые у меня были с собой, я выпустил в воздух. Это была неописуемая радость, которую забыть невозможно».

К неописуемой радости от окончания войны примешивалась легкая досада – повоевать на фронте так и не пришлось. Но в тот же день солдатам объявили, что о демобилизации не может быть и речи – война продолжается. Леса Западной Украины в 1945 году наводняли отряды «лесных братьев» – яростных последователей Степана Бандеры. Воспользовавшись тем, что немцы ушли, а советская власть на территории Западной Украины еще не совсем укрепилась, они развернули массовый террор против местного населения, сочувствующего Красной Армии. Прислужников фашистов нужно было выводить на чистую воду.

По разным оценкам, численность бойцов-националистов так называемой Украинской повстанческой армии составляла от 25 до 100 тысяч бойцов. Вооруженные как немецким, так и советским оружием, прошедшие обучение в немецких лагерях Абвера, они были крайне опасны и изворотливы. «Для нас не было никаких сомнений в том, что бандеровцы – враги, – говорит Александр Тюрников. – Тогда ведь больше стреляли, чем говорили. И было без слов понятно: кто с фашистом, тот и враг. А они с первых дней служили немцам, нередко превосходя их в жестокости».

Рассказывая о боях, которые вели красноармейцы против бандеровцев, Александр Александрович хмурится. Действовали боевики УПА дерзко, но почти всегда исподтишка. Подкарауливали малочисленные отряды, нападали всегда большим числом, старались отрезать от путей отхода и средств связи. «Мой первый настоящий бой, – вспоминает ветеран, – произошел в деревне Посечи. Нас было человек 80, мы ночевали по хатам, пушки стояли на позициях. Как вдруг посреди ночи началась стрельба. Под покровом темноты бандеровцы навязали нам круговую оборону. Несмотря на то, что они превосходили нас численностью почти в пять раз, нападать в открытую боялись. Это дало нам возможность крепко держать занятые позиции. К счастью, стрельбу услышали пограничники, стоявшие неподалеку на заставе. Они вовремя подоспели на подмогу. Иначе ход боя сложился бы не в нашу пользу. Помню ожесточенную схватку в деревне Томенгон. Нам крепко досталось, около 20 человек погибли, многие были ранены. И опять же без поддержки спецчастей, которые оперативно прибыли нам на подмогу, могли бы не справиться. Поэтому чаще всего так и работали в одной связке: мы проводили артподготовку, а спецчасти уже шли на обезвреживание бандитов».

«Тогда много ребят полегло, – задумчиво говорит ветеран. – Но, сражаясь против бандеровцев, мы не столько боялись умереть, сколько попасть к ним в плен. Они не щадили ни мужчин, ни стариков, ни женщин, ни детей. Издевались, пытали. Забивали шомполами, выкалывали пленным глаза, отрезали губы, носы, уши, другие части тела. Мучили до тех пор, пока несчастный сам не начинал молить о смерти. Это было по-настоящему страшно. Изверги и изуверы. Из-за них многие солдаты нашли свою смерть уже после Дня Победы».

В 1946 году Александра Тюрникова откомандировали на флот в Кронштадт. Продолжать службу пришлось на трофейном немецком миноносце. Пленный немецкий экипаж учил советских моряков управляться с боевой машиной. Александр Александрович вспоминает, что его наставником стал парень ненамного старше его самого. «Мы с этим Эрихом даже немного сдружились, – признается ветеран. – Война уже кончилась, и у меня совершенно не было к нему никакой злости. Сам даже не знаю почему. Жалко было его. Их плохо кормили и содержали в не самых лучших условиях».

После Кронштадта старшина Тюрников служил в Таллине, затем в северных морях. О сложившемся морском братстве Александр Александрович вспоминает с очень большой теплотой. В его альбоме хранится множество фотографий…

После демобилизации в 1951 году моряк вернулся в родное село, где какое-то время работал на автобазе, – благо на права успел сдать еще до войны. В середине 50-х годов вместе с молодой женой перебрался в Дзержинск. Здесь Александр закончил техникум, устроился на работу на Игумновскую ТЭЦ.

 

Вскоре в семье появились одна за другой две дочки. Получили небольшую квартиру. Жили тесновато, но дружно. Жизнь шла своим чередом.

И только в канун майских праздников, когда в бело-розовом цвету стоят яблони и вишни, воспоминания о далеких днях, опаленных продолжавшейся и после 9 Мая войной, не дают покоя. Ничто не должно быть забыто. Сколько бы лет ни прошло, в каких бы условиях страна не встречала День Победы, память о героях войны должна оставаться в веках и жить вечно.