Споры по поводу принятого 27 июня на заседании Городской думы нового Генплана продолжаются. И для того чтобы понять, что тогда произошло в местном парламенте, мы встретились сразу с четырьмя депутатами, которые и стали возмутителями спокойствия на том самом заседании. А поговорили мы не только об этом важном градостроительном документе, но и о самой политике нашего города. Разговор получился долгим, его мы сегодня и представляем вашему вниманию. Говорили же мы с депутатами Сергеем Алмаевым, Иваном Килиным, Александром Корименко и Олегом Чесноковым, которых уже окрестили «мушкетерами» Думы пятого созыва.

О политике и политиках

– Я предлагаю начать наш разговор с критики в ваш адрес, так как вы, наверное, догадываетесь, что не всем понравился ваш уход с последнего заседания Думы. Вы не скрывали, что собираетесь сорвать заседание, и ушли намеренно. Почему избрали именно такой метод в борьбе против Генплана, который все-таки был принят?

Чесноков: Это был единственный способ помешать принятию этого Генплана.

Алмаев: Мы знали, что 19 голосов, необходимых для утверждения проекта, набираются. Потому единственное, что могло этому помешать, – отсутствие кворума на заседании. И если бы после нашего ухода в зале осталось 23 человека, то даже 19 человек не смогли бы принять решение.

Килин: У нас было очень мало времени для принятия решения, и мы прекрасно понимали, что шансы на победу в этой борьбе мизерные. Но не воспользоваться ими – значит перестать уважать себя. И мы надеялись на то, что в Дзержинск в этот день приедет губернатор на благотворительный матч. К сожалению, он не приехал. Потому и главной цели мы не добились. Но, тем не менее, напряжение в Думе было создано.

Алмаев: Добавлю, что расчет делался и на аргументацию своей позиции. Мы надеялись, что депутаты, которые могут самостоятельно принимать решения, поменяют свое мнение и поймут, что принимаемый Генплан идет вразрез с интересами города и его жителей. Поймут, какие проблемы нас ожидают в будущем, если мы его примем.

– Но вы не могли не понимать, что противопоставляете себя практически всей Думе, так как за проект Генплана в итоге проголосовали 25 депутатов. Видимо, вы не думали о дальнейших взаимоотношениях с ними.

Чесноков: Это и хорошо, что именно 25 человек в итоге проголосовали. На этом заседании было 30 депутатов. Всего нас в Думе 36. Мы четверо ушли, но еще один человек просто не стал голосовать. И это важно.

Я хочу отметить, что проект поступил в Думу за неделю или десять дней до заседания. И не я один заметил при его обсуждении на Совете Думы, что многие коллеги не понимают, что за документ им предлагают принять, они его просто не читали. Потому мы попробовали на эмоциональном уровне и в ограниченное время донести его смысл до них. Может быть, кто-то услышал бы. В итоге, это был один человек.

– Но, как мне показалось, именно аргументации у вас и не получилось. Раскладывать на атомы этот Генплан попытался только Корименко. А все остальные говорили языком эмоций.

Алмаев: Мы стали заложниками собственной тактики. Долго разбирали прочие вопросы, а когда дошло до обсуждения Генплана, аппарат Думы урезал время. Нам не удалось высказать претензии по многим пунктам. Заседание Думы – это вообще не тот формат для таких обсуждений. Мы надеялись, что коллеги самостоятельно изучат документ, но этого, как мы говорили, не произошло. И уже после заседания, в личных беседах с некоторыми коллегами выяснилось, что многие были просто в шоке от информации, которую услышали от нас, и спрашивали о том, почему же мы не объяснили им этих подробностей до голосования.

Кстати, Виноградов тоже признался, что его не устраивает этот документ во всем. Вот здесь и напрашивается вопрос: почему, если Генплан многих не устраивает, нужно было принимать его в такой спешке? Почему не отправить на доработку? Ведь мы как раз и выступали не за категоричный отказ, а за снятие спорных моментов, которые идут вразрез с идеей развития города.

– Но мне все-таки интересно, как эти спорные пункты туда попали?

Килин: Я уже не первое заседание наблюдаю одну и ту же картину. Когда обсуждаются ключевые вопросы, многие депутаты приходят с уже готовыми решениями. Часто их голосование продиктовано тем, что есть договоренности – кулуарные, фракционные, межфракционные и так далее. И пытаться здесь давить аргументацией – это пустая трата времени. Так, например, было на выборах главы администрации. Всем же было понятно, что депутаты пришли выбрать Виноградова. Плохо ли это, хорошо ли, но пришли именно с этой целью. И рвать на себе рубаху, доказывая, что другой вариант был бы лучше, бессмысленно.

Здесь было точно так же. Люди пришли с готовым решением. Меня удивляет другое. Правильно коллеги сказали, что документ был внесен в Думу за несколько дней, но мне все одно не понятно, почему этот ключевой для города вопрос был рассмотрен всего лишь на одном, земельном, комитете. Есть, например, еще комитет по экологии…

Чесноков: Он, кстати, рекомендовал рассмотреть Генплан всем комитетам, чего не было сделано.

Килин: Но самое интересное, что на первом заседании комитета по земле данный проект был отклонен. Точнее, Думе было рекомендовано его отклонить. Но этот же комитет собирается еще раз за час до заседания и вдруг принимает решение одобрить проект без единого замечания. Как получилось, что одним комитетом принимается два взаимоисключающих решения? Тем более за час до заседания Думы.

– Так это как раз к вам вопрос, как принимаются нашей Думой такие решения? Вы, кстати, Олег Александрович, сравнивали проект нового Генплана с решением о реформировании системы ЖКХ Дзержинска. Так в чей огород был этот камень?

Чесноков: В огород тех, кто принимал решение о реформировании.

– А причем здесь Генплан?

Чесноков: Притом, что тогда решение принималось точно так же, никто не вникал в суть реформы. Кто-то пришел, сказал, что все будет хорошо, все поверили и проголосовали. С Генпланом было так же.

Алмаев: Здесь стоит отметить и другой момент. Еще до создания в Думе комитета по экологии мы встречались с экологами и обсуждали наболевшие вопросы, которые нужно будет срочно рассмотреть. Один из них – изменения в проект Генплана, предложенные общественностью. Они были направлены на защиту зон зеленых насаждений, лесов, парков и так далее. Чтобы не возникало ни у кого даже желания их рубить. Эти предложения были оформлены уже на первом заседании комитета по экологии и направлены главе администрации. Позже от него пришел ответ, в котором говорилось о целесообразности принятия этих поправок в готовящийся проект Генплана. Но каково было наше изумление, когда мы попали на общественные слушания, где он обсуждался. Ни одно из этих предложений не вошло в техзадание, не были они оформлены и позже – в виде поправок, чтобы разработчик успел внести их в проект. И, увидев это, мы поняли, что в Генплане учитывались только коммерческие интересы некоторых людей.

– А вам-то что до этого? Ваши интересы не были учтены? Ведь до сих пор Городская дума очень снисходительно относилась к подобной практике.

Чесноков: Когда более десяти лет город жил в условиях лоббирования чьих-то личных интересов, очень трудно убеждать людей, что ты принимаешь решения в интересах города. Тебе не верят лишь потому, что так жили всегда. Но я никому не собираюсь ничего доказывать. Я не хочу, чтобы городской парк застраивали, и какой у меня в этом может быть личный интерес?

Отдельные коллеги предлагали: «Дайте мне три гектара под аквапарк, и я приму этот документ». Что нам мешало поступить так же? Ничего.

Килин: Скажу больше, если бы мы внесли туда свои «хотелки», всем было бы проще.

– И все-таки я задам вопрос вам, господа Корименко и Алмаев. Фракция «Единая Россия» приняла решение голосовать «за» Генплан консолидированно. Вы нарушили фракционную дисциплину. Наверняка этот факт будет использован при «разборе полетов»?

Корименко: О какой фракционной дисциплине может идти речь, когда мы избраны по одномандатным округам только для того, чтобы защищать интересы людей, которые доверили нам это право. Когда мы обсуждали вопрос Генплана на фракции, звучали реплики определенных персонажей о том, что у нас нет аргументации своей позиции. И я с этим категорически не согласен, как и с вами, так как вы это тоже заявили. Заметьте, что за те пять минут, которые я выступал на заседании Думы с конкретными замечаниями, я привел три самых ярких примера, которые свидетельствовали, что этот Генплан не должен быть принят. Генплан – это очень серьезный документ, и в нем не должно быть половинчатых решений. Потому я и задал вопрос о том, как уничтожение 2000 гектаров городских лесов отразится на экологической обстановке в городе?

Второй момент. Мы создаем парк в поселке Дачный. Но где привязка этого решения к инфраструктуре? Транспортной, инженерной. Насколько будет доступен он для горожан? Мы прекрасно понимаем, что сегодня никому не составляет труда добраться до центрального городского парка даже пешком за 30 минут из любой точки города. Но как попасть в парк в Дачном? Этот вопрос не проработан.

Но, в конце концов, я задал и другой вопрос, который куда более ярко характеризует изменения, положенные в основу этого Генплана. 1 ноября 2012 года Городская дума приняла адресную программу, по которой мы должны были расселить и перестроить кварталы так называемой «народной стройки» в Дзержинске. Это улицы Пожарского, Марковникова и переулок Западный. Дома здесь построены в послевоенное время и уже практически отслужили свое. Людей из них нужно переселять. Для этого и планировалось строительство новых современных кварталов на месте старых домов. И вдруг нам говорят, что будут застраивать 66 гектаров за госпиталем ветеранов войн. А что делать с центром города, у нас здесь так и будут стоять развалины? При этом мы будем строить в западной части города потому, что это выгодно каким-то инвесторам? Но наша задача – защищать интересы не отдельных людей, а всех горожан. И ваш вопрос о фракционной дисциплине, на мой взгляд, здесь вообще не актуален.

Вы говорите, что было мало аргументов «против». А были ли аргументы «за»? Какие возражения мы получили на наши заявления со стороны коллег и городской администрации? Вы слышали что-то кроме нелепых ответов Дементьева? Он не ответил прямо ни на один вопрос, уходил от ответов. Где четко сформулированная позиция администрации?

Больше скажу, на том заседании Думы Олег Чесноков получил от администрации технические задания на проектирование этого Генплана. Соответственно, мы не успели с ними ознакомиться, но подробно разобрали уже позже. Так вот, одним из основных мифов, который создала администрация, было утверждение о том, что, если мы не принимаем Генплан сейчас и вносим в проект изменения, то откладываем начало развития города минимум на два года.

– Об этом говорил Виноградов.

Корименко: Да, именно он. Так вот, в технических заданиях есть письмо за его же подписью, датированное 6 июня 2013 года. В нем глава администрации просит включить восемь пунктов изменений в проект Генплана из тех 49, которые в него были внесены в итоге. Сам проект появился уже в измененном виде примерно 15 июня. То есть за девять дней разработчик смог проработать 20 процентов всех поправок в Генплан и представить готовый проект. Нам же говорили, что эта работа велась месяцами и годами. Это обман.

Кроме того, все забывают о том, что у городской администрации, как основного заказчика этого проекта, было полное право исключить любые пункты из тех изменений, которые приняты. И здесь опять же напрашивается вопрос к главе администрации, который признавал в кулуарных беседах, что ему в этом проекте тоже многое не нравится. Почему же он не исключил спорные пункты? Вопрос этот риторический. Для меня все понятно.

Произошедшее на заседании 27 июня – это и есть яркий пример того, как принимаются решения в Городской думе. У нас в этом созыве было немало вопросов, которые откровенно политизированы. И нас сегодня упрекают в том же. Но, если вы заметили, все мы люди разных политических взглядов, относимся к разным партиям или беспартийные. А ответ кроется в том, что в Думе сегодня есть несколько человек, которые привыкли превращать свой политический ресурс в экономический.

Так вот, это решение было главной иллюстрацией того, как эти люди относятся к собственному городу. Их отношение не просто наплевательское, а беспредельное. Они готовы продать все, превратить в монету и, судя по всему, уехать.

И в этой связи я только одно хочу сказать: в следующий раз, когда дзержинцы придут на выборы, им нужно повнимательнее присмотреться к тем людям, которые собираются представлять их в Думе. Посмотрите, как они голосуют, как принимают решения, как бьются за вас.

– А вы, Сергей Викторович? Если честно, я не ожидал, что пойдете против решения фракции.

Алмаев: О своей позиции я заявил еще на заседании фракции, и разговор там был жесткий. После того как решение о консолидированном голосовании было принято, ко мне подошли несколько чиновников и сказали, что я прав, но принять поправки «надо». И это еще больше меня подтолкнуло к решению голосовать не как все. Я мог сыграть в другую игру и просто не прийти, сославшись на занятость. Таким образом, я ничего бы не нарушил.

– Но вы понимаете, что теперь вы враги?

Алмаев: Я бы так вопрос не ставил, так как среди наших коллег есть люди вменяемые, которые наверняка разберутся в ситуации.

– А я не говорю о всех ваших коллегах. Важно понимать, что Дзержинская дума клановая, и у этих кланов есть свои главы. Я говорю
о том, что теперь вы их враги. Вас, например, раньше причисляли к людям Артамонова, но как быть сейчас? Вы пошли против его воли.

Алмаев: У меня нормальные рабочие отношения с Валерием Геннадиевичем. У него есть свое мнение, у меня – свое. И не всегда они совпадают… Да, наверное, я не смог убедить его в том, что принятие этих изменений несет угрозу для развития города…

Килин: Вы говорите, что у двоих из нас – фракционная дисциплина, а нам с Чесноковым все равно. Я хочу напомнить, что еще недавно в околополитических кругах муссировалась информация о том, что я работаю на заводе Свердлова и отношусь к их клану. Мол, Дума потеряла независимого депутата, и все сейчас увидят, как он будет себя вести и голосовать. Я работаю на заводе с апреля. Тем не менее принципов и взглядов своих я не поменял, что, кстати, ценят мои руководители.

Чесноков: Я тоже когда-то работал на заводе в Новом Уренгое, там тоже были кланы. Это такая особенность человеческая – организовываться в группы. И то, что в Думе они есть – неплохо. Вопрос в другом. Пугает то, как эти люди принимают решения. Где бы ты ни работал, в каких партиях ни состоял, ты должен оставаться личностью. Голосуя же за тот или иной проект, многие депутаты снимают с себя ответственность, перекладывая ее на группу, в которой состоят, либо на руководителя фракции. Так вот, я хочу сказать, что у нас в городе тогда будет все хорошо, когда в Думе появится много личностей, а не марионеток…

«Магазинный» Генплан

Алмаев: Уже более 20 лет прошло с момента распада Союза. Мы начали избирать мэров. Но никто из приходящих на эту должность людей не ставил задачи разработки стратегии развития Дзержинска. Я считаю, что именно она должна определять конкретные шаги, в том числе и при принятии Генплана. А вот то, что произошло за эти 20 лет с городом, мы видим и ощущаем сегодня на себе. Начиналось все с перестройки кафе «Колобок», которое превратилось в торговый дом «Союз», с тех пор мы получили немыслимое количество магазинов в городе. И на мой вопрос зачем, который я задавал тем людям, которые принимали эти решения, получил ответ: много магазинов – гарантия низких цен. Но это большая ошибка. Мы получим от этого только много некачественных продуктов, так как продавцы будут вынуждены идти на ухищрения, чтобы поддерживать низкие цены при жесткой конкуренции. А утвержденный Генплан опять предполагает строительство очередных торговых площадей.

Я задавал на комитете Думы вопрос по прогнозному плану населения города до 2030 года. И, по сути, мне назвали то же самое количество населения, которое в Дзержинске есть сейчас. Так вот, почему, если мы собираемся строить новые микрорайоны, количество жителей не изменится? Вопрос интересный, но ответ простой. Только потому, что вместо жилых микрорайонов мы получим очередные склады и магазины. Я напомню, что на проспекте Ленинского Комсомола тоже планировалось строительство не огромного магазина «Магнит», а жилого микрорайона «Комсомольский».

Чесноков: Вот тот документ, который внесла в Думу администрация. Он состоит из многих страниц, но я начну с последней, с заключения по результатам общественных слушаний. Мне здесь очень нравится формулировка: «По проекту внесений изменений в Генеральный план города были высказаны следующие предложения от жителей. Предложение по развитию центрального парка города Дзержинска с восточной стороны Парковой аллеи». Но что мы получаем в проекте Генплана? А получаем мы 44 пункт, который выделяет 1,7 гектара с восточной стороны парка под общественно-деловую застройку.

– Вы предполагаете, что это были какие-то определенные жители?

Чесноков: Два конкретных жителя. Один, как я подозреваю, это директор парка Максим Давыдов, а второй – мой коллега, депутат Павел Воронин. Видимо, это они хотят развивать городской парк общественно-деловой застройкой.

А вот еще одно интересное предложение «жителей». Это зона отдыха и объектов обслуживания на территории между Чернореченской объездной дорогой и трамвайным депо. То есть это первый перекресток от города, если ехать по дороге на «Пластик», после ДВК. Всю эту территорию, что слева от дороги до троллейбусного управления, планируется отдать под парк. Если честно, можно было найти куда более пригодное для этого место. Причем тут же сразу пишется «и объектов обслуживания», что тоже внушает сомнения.

Теперь возвращаемся в самое начало. Одним из аргументов разработчиков Генплана было то, что площадь озелененных территорий в итоге увеличится. До 2020 года со 150 гектаров до 728 гектаров. Это на бумаге, где все красиво. А на практике, давайте посмотрим, как это произойдет. Разработчики Генплана берут лесные территории, где ничего строить нельзя, но можно гулять, и переводят их в категорию озелененных территорий общего пользования. То есть количество деревьев фактически не увеличивается, но на бумаге получается прирост озелененных территорий и совершенно другой регламент осваивания этих земель. Здесь теперь можно строить.

В результате таких, якобы положительных, изменений город теряет 2000 гектаров леса. Создание парков – это та же история. Так, например, получилось с 42 гектарами Первомайского леса, которые теперь можно осваивать. Начать здесь строить, например, объекты обслуживания.

– Как это становится возможно?

Чесноков: Вчера это был лес, а сегодня стала озелененная территория или парк, можно назвать его как угодно, так как юридически статус парка у нас в городе не определен. И тут же у этого бывшего леса появляется инвестор, который предлагает поставить здесь лавочки и дорожки. Но через какое-то время он признает, что «не тянет» содержание всего этого хлопотного хозяйства. И вот уже эти территории переводят в общественно-деловую зону, где строятся магазинчики, заправки, чтобы достойно содержать вверенный предпринимателю участок бывшего леса. В результате через десять лет на месте сосен – торговая площадь. Уверяю вас, такой сценарий написан уже и для Первомайского леса, а также для территории возле Нижегородского шоссе и, конечно, центрального парка. Те планы, которые нам демонстрировали на комитете, предполагают построить сначала дорогу через него. Потом застроить участок за «Дюнами», а в третью очередь, когда люди свыкнутся, парк обрастет магазинами и кафе со стороны проспекта Ленина.

Алмаев: Другой пример – три гектара общественно-деловой застройки в микрорайоне «Западный-3». По правилам землепользования и застройки, там была зона многоэтажной жилищной застройки. По новому Генплану – это уже зона общественно-деловой застройки. Каков возможный сценарий развития событий? Сегодня городу много нового жилья не нужно. Так что, если в ближайшие 10-20 лет демографическая ситуация резко не поменяется, новый жилой микрорайон там строить не будут. Но, изменив зону, мы даем возможность любому предпринимателю построить на этой территории магазин. Или склад. Горожанам это решение обоснуют так: когда там появится микрорайон, его жителям нужен будет большой, хороший магазин. Конечно, будет нужен. Но, если бы сначала принималось решение о строительстве этого микрорайона, а после или параллельно с ним строился магазин, мы обеими руками проголосовали бы «за»…

– Вы считаете, так не будет?

Алмаев: Конечно, не будет. Так как у нас объективно нет необходимости строить микрорайон. Построят магазин. Я подозреваю, очередной «Магнит» и стоянку возле него. Вот и все развитие. Вырубят этот лес, как и Первомайский. Вот что подразумевает администрация под развитием.

Чесноков: Та же история с общественно-деловой застройкой в микрорайоне «Комсомольский»….

Алмаев: Раньше эта зона тоже относилась к жилой застройке, там должен был появиться микрорайон, но после изменений ПЗЗ построили магазин, и сейчас в Генплан внесли изменения, чтобы узаконить его.

Чесноков: Схема простая. Сначала принимают правила застройки, противоречащие Генплану, строится здание, по суду его узаконивают, а потом под это дело лет через пять принимают новый Генплан, подгоняя его под уже существующие здания. Примерно та же история, что сейчас происходит около «Меркурия». Я практически убежден в том, что администрация проиграет суд, если вообще подаст иск. Предприниматель узаконит здание и выкупит этот земельный участок.

Алмаев: А вот и другой пункт изменений Генплана об уточнении границ с Володарским районом в поселке Желнино. Нет даже данных о том, какова площадь уточненных границ, но речь идет о части берега реки Осовец. Одно здание здесь уже построено, установлены бетонные сваи. Скорее всего, тут появятся здания под яхт-клуб, будут и кафе, и гостиничные номера. Там происходит то же самое, что в свое время происходило с другими объектами в городе. Сначала строят…

Чесноков: Причем здание это было построено в Володарском районе незаконно. А сегодня это территория Дзержинска, полученная городом с уже незаконно построенными объектами. И изменениями Генплана не просто узакониваем эти постройки, но и предоставляем возможность построить там новые.

Чесноков: Казалось бы, мы увеличиваем территорию Дзержинска – у Володарска забрали хороший кусок земли. Но когда мы видим, что на этом участке уже стоят здания, построенные дзержинскими предпринимателями, а не пляж общественный организован или зона отдыха для горожан, то весь оптимизм исчезает.

Или вот опять жилая индивидуальная застройка юго-восточнее поселка Дачный. 44 гектара. Лично я все детство провел там, у меня дача в Колодкино, и я знаю, о чем идет речь – о лесах. У меня сразу возникает вопрос: есть потребность в строительстве индивидуального жилья и нужен под него участок? Но почему за Дачным, где великолепный лес, а не напротив 25 школы, между Игумново и Бабино? Где, наверное, сто с лишним гектаров полей пропадает. Этот пустырь находится между двумя деревнями, и было бы логично там строить. Ответа нет.

– А у вас есть?

Чесноков: Есть. Там, в лесу, красивее, кто же откажется жить в таком месте?

Алмаев: Я подходил к одному из депутатов от коммунистов с вопросом: ты понимаешь, чем это грозит жителям Дачного? Он молчит, но в итоге все до одного коммуниста, которые на словах всегда радеют за народ, единогласно голосуют за это решение. Вообще самый главный лоббист этого Генплана – глава фракции коммунистов. Повторимся, его коллеги на первом заседании земельного комитета рекомендовали отправить этот документ на доработку, но он собрал второе, и решение одобрили.

Чесноков: Уничтожили район «Спутника». И сейчас уничтожают Дачный. Построили склады «Магнита», сейчас пытаются к нему проложить дорогу и принимают решение о застройке 44 гектаров. Но между тем новый Генплан сформировал памятник природы южнее поселка Бабино в 515 гектаров. Радоваться бы. Но… Тот, кто знает, что находится этот участок в низине, понимает, что после поднятия уровня Чебоксарского водохранилища он будет затоплен. И никакой концепции развития этого места нет.

Есть и другие примеры. Одно из самых неоднозначных изменений – передача 6,4 гектара территории отдыха горожан в районе озера Глубинка яхтклубу. Дзержинцам здесь оставили 20 метров от озера до новой границы его владений. Вся территория от Глубинки до Оки будет частной. Там, полагаю, появится забор. Подъехать к реке не получится.

– Там может появиться частный пляж?

Чесноков: Там все что угодно может появиться. Как и на новой «производственной территории» по проспекту Свердлова севернее улицы Пушкина. Какая там производственная зона может быть? Там жилые дома. Может, это узаконен тот «Магнит», что построен на месте диспетчерской? Или автомойка, что построена рядом с мостом?

– Я понял, эти пункты можно перечислять бесконечно. И господин Сивый говорил о проекте «города-склада», когда пытался стать сити-менеджером…

Чесноков: Он сейчас и реализуется.

– Застройка в «Западном» и большое шоссе – проект, с  которым вышел Виноградов именно для его претворения в жизнь?

Чесноков: Программа претендента на пост сити-менеджера и идея «города-склада», видимо, так понравились депутатам и администрации, что ее решили реализовывать. Не программу «Умный город», а программу «Город-склад»… Кроме смеха сквозь слезы некоторые изменения в Генплане вообще не вызывают ничего другого. Полгектара(!) озелененной территории общего пользования депутаты подарили, например, нам в районе улицы Свердлова у домов 24 А, 28. Там будет озелененная территория, где все желающие смогут погулять… рядом с «растяпинскими» складами… Будем ездить туда вместо городского парка, видимо….