С Львом Васильевичем мы однажды уже встречались. Было это три года назад, и беседовали мы о новых образовательных стандартах. Помню, как поразительно открыто говорил он о том, о чем большинство нынешних преподавателей и педагогов (не в обиду им) по сей день предпочитают помалкивать: мало ли что…

Пигалицына это «мало ли что» не пугает. Он позволяет себе быть самим собой. Потому, наверное, так легко и просто вести с ним беседу, так интересно слушать его. И хочется запомнить все-все-все! Не только то, что он говорит, но и жесты, интонации, улыбку. Но «перенести» на бумагу все невозможно. Так что хочешь не хочешь, а в какой-то момент твое внутреннее «запоминающее устройство» начинает сбоить – чувствуешь, что тонешь в этом обилии мыслей, имен, воспоминаний – так много их в пигалицынской голове.

Наверное, поэтому перед встречей с ним чувствуешь себя так, будто собираешься на экзамен. Вдруг «экзаменатор» возьмет да и скажет: «Что за глупости вы спрашиваете? Приходите как подготовитесь». К счастью, неловкость, стеснение быстро проходят. Может быть, потому, что Лев Васильевич сразу переходит на «ты» и всегда обращается по имени – это успокаивает. А еще он умеет слушать. Серьезно, без высокомерных ухмылок, которыми частенько балуются люди, привыкшие к вниманию, знающие себе цену…

«Мои 128 кандидатов…»

О Льве Васильевиче Пигалицыне написано уже много. Правда, большинство публикаций, посвященных ему, рассказывают вовсе не о нем – о его учениках, многие из которых стали кандидатами и докторами наук. Он не обижается. Дети, школа, наука – то, чем он живет. Поэтому о чем с ним ни заговаривай, о чем ни спрашивай, разговор все равно пойдет о них, о его «одаренышах». «Мои    128 кандидатов и 53 доктора наук», – так обычно представляет их учитель. С каждым годом их становится больше. И про каждого ему есть что рассказать, что вспомнить. Каждый – часть его жизни. И потому фотографии его учеников давно смешались с личным архивом учителя.

«Это Андрюшка Калинин, – показывает на снимок белобрысенького мальчика Пигалицын. – Это он в седьмом классе. Стал доктором физико-математических наук, сейчас он под Уссурийском, восстанавливает радиотелескоп, с помощью которого будут изучать Марс… А это он сейчас такой…» – показывает Лев Васильевич уже на бородатого дяденьку. «А это вот Вадик Луконин, тоже доктор. Генеральный директор НИИ Полимеров… Это он рассказывает, как устроен катамаран, видишь чертеж на доске – наше изобретение. Мы на таких катамаранах сплавлялись…» – с гордостью делится учитель физики.

Я смотрю на Вадика, на чертеж, что на школьной доске за его спиной, и не могу взять в толк: как на этом можно плыть?

 

Но молчу, чтобы не обидеть Льва Васильевича. Но Пигалицын то ли взгляд мой удивленный перехватил, то ли правда мысли умеет читать, вдруг спрашивает: «Знаешь, как сделать катамаран?!» – и тут же восторженно начинает объяснять.

 

Оказывается, «подушки», которые держат его на плаву, сделаны из обычных мешков. В них – велосипедные камеры, с каждой стороны по тринадцать – всего 26. Пигалицынские мальчишки покупали их зимой по 30 копеек за штуку, надували, клали в ванну с водой и ждали. Если пять суток камера выдержит, воздух не спустит – тогда годится, «пойдет» на катамаран… «А в сложенном состоянии представляешь – всего-то вот, – показывает Пигалицын ладонями «мячик», – в рюкзаке не найдешь…»

С ума сойти! Поверить не могу! Теперь я тоже знаю, как сделать катамаран! Правду говорят: все гениальное просто.

 

Если только найдется учитель, который сумеет трудное объяснить на пальцах, расскажет просто и доступно о сложном.

 

Как это делает Пигалицын.

Теперь понятно, почему среди его «одаренышей» немало девчонок, в том числе тех, которые думали, что физику не любят и знать не желают. Например, Женя Смирнова. Попав в класс к Пигалицыну, она даже с простейшей задачкой по физике справиться не могла. А уже в 11 классе выпускной экзамен по предмету сдавала на английском языке. И за физику, и за «иняз» получила «отлично». Сегодня Евгения Ивановна Смирнова – сотрудник американского федерального ядерного центра в Лос-Аламосе.

Лена Грязина, Ленка – именно так, непременно с добавлением суффикса «к» говорит о своих учениках Пигалицын. И в этом вся его нежность. Так вот, Ленка Грязина – самый молодой в нашей стране кандидат физико-математических наук.

 

Несколько лет назад ее без экзаменов взяли на факультет аэрофизики и космических исследований Московского физико-технического института… Тоже ученица Льва Пигалицына.

Нет, всех не назвать, даже если просто перечислить имена его любимых «одаренышей», их изобретения – газетной полосы не хватит. Но чуть ли не в каждом именитом институте области, страны, мира есть его выпускники…

Учить всему

А между тем авторский класс – «АК с углубленным изучением физики и вычислительной техники» – появился в дзержинской школе, как говорит Лев Васильевич Пигалицын, неожиданно. Ведь на самом деле мечтал педагог не о классе – о настоящей «физической» школе.

И в середине 80-х даже предпринял попытку создать таковую. Об этом биографическом факте, наверное, мало кто знает – несколько месяцев Пигалицын руководил школой № 32. Она тогда как раз осталась без «хозяина», ее-то, заступив на должность директора, и решил «перепрофилировать» Лев Васильевич. Директором стал в июле, а уже в ноябре в своем дневнике написал: «Со «школой» (имея в виду свою, авторскую) покончено»… К сожалению, учителей, готовых поддержать нового директора, разделить его стремления и идеи оказалось не так много… А быть «просто директором», превратившись из творца, созидателя, изобретателя в чиновника, Пигалицын не мог.

А ведь идея со школой была действительно неплохая. Не только физике и прочим точным наукам мечтал учить детей Пигалицын – авторская школа, по мысли педагога, должна была выпускать людей, подготовленных во всех отношениях. «А для такого образовательного учреждения и преподаватели нужны особые – тоже одаренные, учителя-энциклопедисты, кто-то вроде Сократа, Пифагора, Эпикура,- считает Лев Васильевич, – которые знают все обо всем, не ограничиваясь «профилем» своего предмета».   

         
В противном случае получилось бы «как всегда»…

Так, похоронив мечту об авторской школе, в 90-м году при школе № 2 он открыл авторский класс. Поначалу это была всего лишь экспериментальная площадка, не более того. Но пигалицынский «эксперимент», как видим, затянулся и подарил миру без малого две сотни ученых. Его ученики превратились в его коллег.

Чтобы изобрести – надо разобрать

Но в жизни Народного учителя много других любопытных страниц. Хотя он, одержимый работой, наукой, мало и редко рассказывает о себе… Жизнеописательных «заготовок» типа «родился – женился» в голове не держит. Каждую биографическую детальку приходится буквально выуживать из красочного рассказа, посвященного, безусловно, наилучшей, самой прекрасной и нужной из всех наук, чтобы дополнить портрет Народного учителя.

…Кажется, чуть ли не каждый советский ребенок, по крайней мере мальчишка, был изобретателем. Ну, или во всяком случае «разбирателем». Вспомните хоть носовские рассказы… Вот и Пигалицын с самого детства любил что-нибудь да разобрать, чтобы посмотреть и понять, наконец, как это устроено. Потому сегодня удивляется и сокрушается, что у его правнуков нет ни одной разобранной, поломанной игрушки. Все до одной целехонькие. «Неужели неинтересно?»

Ему интересно было всегда. Именно поэтому в первом классе он разобрал радиоприемник – ценнейшую по тем временам вещь! А наразбиравшись вдоволь, начал собирать: в 9 классе собрал радиоприемник, в 11-м – телевизор! А ведь деталей тогда было не достать…

Дальше был пединститут. Именно здесь в Пигалицыне разглядели музыканта и приняли в духовой оркестр. «Как думаешь, на чем играл?» – в который уже раз за время беседы «экзаменует» меня Лев Васильевич. В голове у меня почему-то крутился «тромбон»… А оказалось – на кларнете, «поломанной дудочке», как называет его Лев Васильевич.

 

Позже овладел и саксофоном.

Современному студенту такое и во сне не приснится. А вот для советского это было в порядке вещей. У каждого тогдашнего студента почему-то всегда находился талант.

Сразу после института Пигалицын уехал учительствовать на север – в Омскую область. Вел сразу несколько предметов – вернее, все, что относится к естественно-математическому профилю: алгебру, геометрию, тригонометрию, физику, химию, географию, астрономию и черчение…

А еще, оказывается, Пигалицын страстный поклонник оперетты. «Из-за Татьяны Шмыги», – объясняет он. Раз как-то поехал на курсы повышения квалификации в МФТИ – это было в 80-е – и первым делом в театр за билетами. Купил сразу 15 – на две недели вперед. Хотя вряд ли бы стал рассказывать Пигалицын про свою любовь к оперетте, если бы не желание поделиться воспоминаниями о встрече с великим Терменом. Она случилась как раз в ту московскую поездку.

 

Зато теперь благодаря Пигалицыну я знаю, что Лев Сергеевич Термен изобрел первый в мире(!) электромузыкальный инструмент. Он называется «Терменвокс».

«А это вот Вячеслав Георгиевич Довгань, – снова возвращается Пигалицын к снимкам, – его имя тоже обязательно нужно упомянуть…» Но я к стыду своему не знала и его. Оказалось, он водитель первых военных луноходов! Живая легенда!

 

Теперь понятно, почему так нравятся уроки Пигалицына детям, даже самым маленьким, абсолютно далеким от науки, – их разбирает любопытство. А Лев Васильевич нарочно задорит их, подкидывает все новые и новые темы для размышлений, задает свое любимое: «А что, если..?» А им как будто только того и надо. Они, его ученики, – такие же, как он: любители приключений мысли, искатели истины, рыцари идеи…

Термен, Довгань, Раушэнбах («По траекториям которого, кстати, до сих пор летают все летающие корабли», – говорит Пигалицын, и я не могу не сказать)… Да, Пигалицын фанатично относится к своему предмету, науке, к именам и фамилиям, связанным с ней. Но он не фанатик, скорее – романтик. «Такое ощущение, что вы живете в каком-то своем, идеальном мире…» – говорю ему напоследок. А он улыбается – угадала…