Скажем сразу, что поводом для этого материала стал крошечный  на первый взгляд эпизод, свидетелем которого вашему корреспонденту пришлось стать в одном из детских садиков. На прогулке сотрудница детсада громко жаловалась своей собеседнице, что в их группу привели мальчика с синдромом Дауна. И теперь воспитательнице и нянечке приходится уделять ему больше внимания, кормить, следить, чтобы он не упал, не стукнулся, ну и так далее. Казалось бы, педагогов можно понять – если в группе 25 детей (а то и больше), уделить особое внимание одному ребенку действительно сложно. С другой стороны, малыш ведь не виноват в своем недуге и имеет право на полноценное образование и общение со сверстниками. Спрашивается, о чем думали родители? И какое отношение со стороны здоровых одногруппников ждет малыша, если даже взрослые люди не очень-то его «принимают»?

Ломать нельзя

Надо признать, что в Дзержинске повального увлечения совместным содержанием и обучением в детских садах детей-инвалидов и детей с нормой развития не было и нет. Так что описанный случай скорее исключение из правил. Причины, на наш взгляд, две: первая – хорошо развитая система коррекционного дошкольного образования, вторая – отсутствие условий для обучения детей с ограниченными возможностями в обычных детских садах.

По словам начальника управления детских дошкольных учреждений Алексея Короткова, сегодня в Дзержинске около 740 детей посещают коррекционные группы в детских садах. Сеть большая – это 16 образовательных учреждений, 60 групп, 667 мест. «В Дзержинске система коррекционной педагогики развита очень хорошо по многим направлениям. Не во всяком муниципалитете не только Нижегородской области, но даже Российской Федерации есть такие направления. Например, в Дзержинске работают садики для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, с нарушениями слуха и зрения, есть детсады для детей с логоневрозом, с общим недоразвитием речи, с тубинсекацией, с задержкой психического развития. Эти учреждения работают уже давно, в них штат больше, чем в обычных детсадах, там работают узкие специалисты: сурдологи, дефектологи, логопеды, психологи», – отметил Алексей Николаевич.

Естественно, речь о закрытии таких садиков даже не идет. Мало того, они переполнены, что, впрочем, говорит лишь о том, что с каждым годом детей с тяжелыми заболеваниями становится все больше.

Однако попытки внедрения инклюзивного (совместного) дошкольного образования в нашем городе есть. Например, в 124-м детском саду открыта группа, где вместе с обычными ребятами воспитываются дети с нарушением слуха. Здесь меньше детей, чем обычно, и работают воспитатели со знаниями коррекционной педагогики. Кроме того, еще в нескольких садиках города наряду с обычными открыты коррекционные группы. «На мой взгляд, такой вариант даже лучше. Дети занимаются каждый в своем режиме, но они же все равно друг с другом общаются: на прогулках, на праздниках. А значит привыкают друг к другу, учатся дружить и оценивать друг друга не по физическим параметрам, а по общению. А вообще, мое мнение такое: ни в коем случае нельзя рушить ту систему коррекционного дошкольного образования, которая сейчас существует, но двигаться в сторону инклюзивности все равно постепенно нужно. Было бы неплохо создать еще 2-3 совместные группы, как в 124-м садике, желательно в разных районах города», – говорит руководитель УДДУ.

Кроме того, Алексей Николаевич рассказал нам о таком явлении в системе образования, как «тьюторство», то есть сопровождение. Введенное Законом «Об образовании», оно пока не получило практически никакого развития. А ведь закрепление за каждым ребенком-инвалидом взрослого сопровождающего, который индивидуально отслеживал бы динамику его развития, составлял программу обучения, работал и с педагогами, и с родителями, могло бы очень помочь детсадовцу легче «влиться» в коллектив. «Конечно, такого человека надо бы в каждый детский сад. Ведь у нас сегодня 37 детей с инвалидностью посещают обычные детские сады, общеразвивающие», – добавил Алексей Николаевич.

Что касается подготовки воспитателей и их отношения к «особенным» детям, то Алексей Николаевич ответил, что в системе дошкольного образования в Дзержинске работают более 1200 человек и поручиться за каждого он, конечно, не может. «Настоящий педагог свое настроение всегда оставляет за пределами детского сада. Но без субъективности не обойтись. И воспитатель может очень жалеть этого ребенка, но при этом понимать, что с ним придется работать интенсивнее и труднее. И, наверное, особой радости у нее по этому поводу не будет, но это не значит, что она не будет работать. То, что у нее внутри, пусть внутри и остается. То же касается и родителей здоровых детей, которые иногда возмущаются, что в группу ходит ребенок с отклонениями в развитии. Им мнится, что такой малыш может себя неадекватно повести. Тут должна меняться психология взрослого: прежде чем воспитывать толерантность в ребенке, нужно самому сначала стать толерантным».

Так или иначе, в российском Законе «Об образовании» четко сказано, что в нашей стране все дети имеют право на получение дошкольного образования. А вот решения, как это право реализовать в регионах, ложатся на плечи местных чиновников.

Терпение и смирение

Против закрытия коррекционных учреждений образования и повального совместного обучения оказалась и директор Государственного учреждения «Областной реабилитационный центр для детей и подростков с ограниченными возможностями города Дзержинска» Татьяна Кочуева: «Есть ребята, которые никогда не войдут в социум, никогда не догонят своих ровесников по умственному развитию. Да им и не нужно этого делать. Ну вот, предположим, они закончат обычный детский сад, но после этого их все равно отправят на медико-педагогическую комиссию, которая и определит, в каком социуме они будут продолжать свое развитие. И это, скорее всего, будет коррекционная школа. Зачем тогда изначально посылать ребенка на такие испытания? У нас есть прекрасные коррекционные детские сады, в которых им оказывается очень хорошая всесторонняя помощь».

При этом Татьяна Геннадьевна подчеркнула, что в каждом случае нужно разбираться индивидуально. Есть дети, которым Бог дал от рождения не только физический недуг, но еще и крепкий характер, внутренний стержень. Таким, например, оказался Миша Строганов – маленький мальчик с ДЦП. Его мама, Наталья Анатольевна, рассказывает, что сила воли у ее сына с рождения была невероятной: «Он еще не ходил, но уже понимал, что ему нужно делать массаж, хотя это и очень больно. А в 5 лет, когда он начал самостоятельно передвигаться, мы, по его желанию, пошли в обычный детский сад, в обычную группу. Он уже тогда мог постоять за себя». После садика Миша уверенно заявил маме, что хочет в обычную школу. И там он также нашел друзей, завоевал уважение ровесников и учителей. «Недавно был такой случай. Я обычно встречаю сына из школы, потому что ему с портфелем трудно спускаться с лестницы. И как-то раз со мной рядом оказался его одноклассник. Когда он увидел Мишу на лестнице, он тут же бросил свой ранец и побежал ему помогать.

Вот такая поддержка», – рассказала Наталья Анатольевна.

Счастливое продолжение получил и первый поход в общеразвивающий детский сад маленькой Эмилии, 7-летней девочки с синдромом Дауна. Сейчас она, правда, посещает коррекционный садик – готовится к школе. Однако своих первых воспитателей и два года, проведенные в обычной группе обычного дзержинского садика, Эмилия и ее мама вспоминают с большим удовольствием, говорят, что встретили их там и взрослые, и дети очень тепло.

Но таких историй, к сожалению, очень мало. Чаще всего для «особенных» малышей каждое появление в обществе огромный стресс, а необходимость выхода в садик или школу со здоровыми детьми – повод замкнуться еще сильнее.

И вот тут, по мнению Татьяны Кочуевой, практически все зависит от родителей, которые могут запереть ребенка в четырех стенах или, наоборот, пойти на поводу у своих амбиций и мучить дитя «обычными» детсадами и школами. Татьяна Геннадьевна призналась, что на волне масштабной пропаганды программы «Доступная среда» многие родители действительно загорелись возможностью устроить своего ребенка в общеразвивающий детский сад. Но специалисты ее центра в некоторых случаях стараются отговорить от этого шага мам и пап, которым сложно самим себе признаться в существующих проблемах, убедить их не подвергать своего ребенка лишним тревогам и трудностям.

«Моя главная задача – сохранить семью и найти для ребенка-инвалида тот социум, в котором ему будет, в первую очередь, комфортно. И не говорите мне о толерантности. Это просто слово. Ребенок не знает, что он инвалид, пока взрослый ему об этом не скажет. И в жизни все гораздо проще – нужно просто любить своего ребенка и принимать его таким, какой он есть. А также обращаться за помощью к специалистам, которые научат не столько бороться с болезнью, сколько жить с ней», – подчеркнула Татьяна Геннадьевна. Не с того края

Создавая и реализуя программу «Доступная среда», государственные деятели во многом ориентировались на опыт передовых стран, где, как известно, людям с ограниченными возможностями живется намного проще. Однако если говорить о полной интеграции инвалидов в среду здоровых людей, то это, по мнению Татьяны Кочуевой, не что иное, как миф. Она много раз была за границей по работе и там знакомилась с системами поддержки детей с ограниченными возможностями. По ее словам, передовые страны уже давно пришли к такой форме поддержки инвалидов, как «город в городе», когда целый район в большом населенном пункте представляет собой еще один небольшой городок, в котором есть церковь, спортзал, бассейн, кафе, магазины, жилые дома, офисы. И там живут, учатся, работают инвалиды вместе с социальными работниками. Живут, заметьте, отдельно, но полноценной, нормальной жизнью.

Так что, может быть, толерантность выражается вовсе не в том, чтобы жить всем вместе, а в том, чтобы создать такие условия для малышей с диагнозом и их родителей, чтобы они просто не чувствовали себя в чем-то ущемленными?

И с чего вообще мы решили, что они так уж рвутся в наше общество? Жизнь показывает, что это нам, здоровым, нужно очень многому учиться у людей с врожденными пороками и у их родных – терпению, мужеству, доброте и готовности всегда прийти на помощь друг другу.