На днях в редакцию обратилась руководитель Дзержинского правозащитного центра Эмма Фельдштейн и рассказала интересную историю, которая, несмотря на ее явную исключительность, обнаружила весьма общую проблему, которая так или иначе может затронуть любого. Но обо всем по порядку.
Жила была семья
из двух человек, мама и несовершеннолетняя
дочь, назовем последнюю N.
Так уж сложилось, что N
попала в места не столь отдаленные,
проще говоря – в тюрьму. Пока она отбывала
заслуженное наказание, мама умерла. Три
года квартира пустовала, поскольку жить
в ней было просто некому, никаких
родственников у девушки больше не
имеется. Отбыв срок, она вернулась в
родной дом, а точнее, в полуразрушенную
квартиру, к которой более всего подходит
определение «бомжатник» (мама девушки,
что греха таить, вела, как принято
говорить, асоциальный образ жизни). И
оказалась девушка без работы, без денег,
без родственников, без нормального
жилья один на один… с долгами. Да-да, с
коммунальными долгами, которые накопились
за последние три года, когда в квартире
никто не проживал. Наверное, не ошибусь,
если предположу, что подавляющее
большинство ее товарищей по несчастью
в такой ситуации просто пошли бы на
рецидив, раз и навсегда уверовав, что
«в тюрьме лучше». Возможно, и N
поступила бы также, если бы не нашелся
«опекун», взявший на себя заботу о ней.
Таким добрым ангелом оказалась бабушка
подруги. Именно она и обратилась в
правозащитную приемную, и стараниями
общественников ситуация перестала быть
такой уж безвыходной.
Договориться о перерасчете за услуги, которые тарифицируются с человека (например, газ, горячая и холодная вода, водоотведение и т.д.), оказалось делом несложным – справки об отсутствии проживающих в квартире оказалось вполне достаточно. Гораздо сложнее с теми услугами, которые оплачиваются с метража квартирной площади – отопление и техническое обслуживание. Ситуация сложилась практически тупиковая. С одной стороны, отопление в квартире действительно было, и за поставленное тепло кто-то должен платить. Но с другой – никто этим теплом не пользовался. И по определению пользоваться не мог.
Между прочим, в паспортный стол города поступает информация о выбытии зарегистрированных граждан и по случаю смерти, и по случаю «отъезда» в места заключения. Казалось бы, чего проще – направить эту же информацию в ЕРКЦ, в коммунальные организации, чтобы остановить подачу услуг, не начислять платежи и пени, не расходовать ни время, ни деньги на расчет, печатание, рассылку квитанций?
Вообще, эта проблема одного человека заставила задаться многими вопросами. Например, почему, когда человек умирает, пенсии и прочие выплаты прекращаются немедленно, а квартплату будут начислять до тех пор, пока кто-то из родственников или знакомых не предоставит в расчетный центр документы, подтверждающие факт смерти хозяина квартиры? А бывает, что и этого не всегда достаточно, чтобы начисление платежей прекратилось. Так, квартплата на мою родственницу вдруг начала начисляться после того, как ее квартира была приватизирована и продана совершенно посторонним людям спустя полгода после ее смерти.
В другом случае одна из моих коллег получает квитанции на якобы прописанного в ее квартире человека, которого там нет, никогда не было и по определению быть не могло. Причем неоднократные обращения в ЕРКЦ ни к каким результатам не привели. Означенная организация честно принимала предоставленные документы, признавала ошибку и… до сих пор высылает квитанции на виртуального жильца и уведомления о накопившейся у него задолженности.
(полный текст статьи читайте в газете “Дзержинское время” за 26 марта 2009 года)
Елена ЛАЗАРЕВА
