Вечное сияние чистого разума 

Никогда и ни у кого больше вы не увидите в глазах такой тоски по ушедшей жизни, какая бывает у двадцатилетних филологинь. Им кажется, что все лучшее уже безвозвратно утрачено и совсем скоро грядет сумрачная старость, которая сулит лишь кресло-качалку, выеденный молью плед и гаденько молчащий телефон. «Ничего уже не изменить. Жизнь заканчивается», – говорят они, непременно закатывая глаза и трогательно вздыхая – так трогательно, что порой начинаешь им верить.

Надя сидела на лекции и хотела замуж. Хотела до того сильно, что никаких больше мыслей в голове не оставалось. «Так и вся молодость пройдет. Скоро двадцать. Скоро – на обочину жизни…»

Невинное «двадцать» звучало как диагноз. Одиночество надвигалось неумолимо. Нужно было срочно что-то предпринять.

Надя оглядела аудиторию, но молодых людей в ней не наблюдалось. Записи в телефонной книжке тоже выглядели крайне удручающе, подходящих кандидатур для спасения от сумрачной старости не было и там. В отчаянии Надя даже стала присматриваться к преподавателю, самозабвенно читающему лекцию, и старательно строить ему глазки. Преподаватель не реагировал, история русской литературы была ему интереснее незамужних глазок, а Надя все больше понимала, что ее срок годности истекает.

Ничего хорошего не сулил даже гороскоп на сегодня, заботливо вырезанный из вчерашней газеты. По крайней мере, о замужестве Овнов там ни слова не было сказано.

К концу занятий Надя так себя накрутила, что готова была душу дьяволу продать за то, чтобы кто-нибудь подсказал ей, как поскорее выйти замуж.

Дьявол явился после четвертой пары в лице соседки по общежитию. Соседка, выслушав Надино горе, дала ей телефон гадалки.

– Очень хорошая гадалка! Она мне нагадала, что я экзамен по чешскому завалю, так я даже готовиться не стала. Мне ее Людка с третьего этажа посоветовала.

Авторитет Людки с третьего этажа был непререкаем, и уже через час Надя стояла в подъезде, пахнущем кошками, и звонила в облезлую дверь.

Надя ожидала увидеть на пороге чуть ли не фею в розовом колпаке, но дверь открыла женщина в зеленом халате до пола и с нахлобученными на глаза бровями. Она дымила сигаретой и оглядывала Надю с ног до головы.

– Ну-с? Отворот? Приворот? Соперница? Начальника изводить будем?..

– Мне бы замуж…

– Это вещь нехитрая, – со знанием дела кивнула гадалка. – Проходи.

Надя вошла в комнату, плотно уставленную мебелью. Над диваном-чебурашкой висел ковер с оленями, а на журнальном столике в тарелке для супа возлежал огромный стеклянный шар. Рядом красовалась колода карт. Надя сразу же прониклась доверием к гадалке.

Женщина, задернув занавески и напустив на себя таинственный вид, уселась напротив Нади и раскинула благородных своих королей. Наде она приказала положить одну руку в тарелку с шаром, а другую опустить в стоящую рядом миску с водой. И постараться не дышать, иначе Надя спугнет всю свою ауру.

Гадалка что-то бормотала себе под нос, тасуя карты, и поглядывала в стеклянный шар. У Нади от редкого дыхания закружилась голова. Сердце билось громко и гулко.

Откуда-то загадочно запахло дихлофосом. Гадалка в последний раз переложила карты с места на место и велела Наде вытереть руки одним из трех полотенец, висевших на спинке дивана. Надя выбрала серое в цветочек.

– И что… что теперь будет? – перепугалась Надя.

– Что будет, что будет… Плохо будет. Аура у тебя серая, – гадалка бросила взгляд на полотенце в цветочек. – Поэтому и замуж никак не можешь вый-ти. Ясно вижу.

– Что делать-то? – уже чуть не плакала Надя.

– Ауру чистить. Сходи на рынок, купи шесть апельсинов. Четыре съешь, а кожуру под кроватью сложи в стаканы. Два апельсина мне принеси через три дня. Запомнила?

Надя все запомнила. Прямо от гадалки она бросилась на рынок за апельсинами. Выбирала какие побольше – чего не сделаешь ради собственного счастья.

Вообще-то апельсины Надя с детства не любила, но мужественно съела четыре штуки вместо ужина. Всю ночь, одиноко ворочаясь в постели, она провздыхала о своем суженом и об активированном угле.

Через три дня гадалка, жуя сигарету, рассматривала апельсины через свой стеклянный шар.

– Вот и ауру почистили. Жених уже виднеется.

Надя вытянула шею, но суженого в стеклянном шаре разглядеть не удалось.

– Так, сколько у тебя денег? – перешла к сути вопроса гадалка. – От этого, так сказать, теперь зависит успех предприятия.

Надя выложила на журнальный столик две тысячи рублей, и гадалка сообщила ей, что фамилия будущего мужа начинается на букву «в» и что это четко видно в стеклянном шаре. На более точные координаты Надиной стипендии не хватило.

В этот же вечер окрыленная Надя на всех известных ей сайтах знакомств в Интернете стала искать своего единственного – с фамилией на букву «в». Семнадцать тысяч кандидатов. Целый месяц ушел на селекцию. Волины, Волгины, Вахрамовы, три Витгенштейна…

С одним Войховским сразу ничего не получилось – он был слесарем, не знавшим, кто такой Лотман, и оказался не способен понять нежное филологическое сердце.

А время все поджимало. Надвигалось двадцатилетие.

Васильевы, Венедиктовы, Варакины, Варениковы и даже – наглость какая! – один Варенячий. Кастинги женихов проходили в студенческом буфете. Малообеспеченные разоблачались тут же. Двадцатипятилетние юнцы, не желавшие в скором времени обзаводиться семьей, изгонялись почти с позором. Просочился даже некий Боков, но бдительная Надя не дала себя обмануть.

Свой выбор Надя остановила на молодом молчаливом мужчине Волкове, у которого был красивый нос, автомобиль желтого цвета и бабушка, работающая в загсе уборщицей. Последнее укрепило Надю в мысли, что перед ней ее судьба.

До двадцатилетия оставалось всего ничего, поэтому пришлось немного форсировать события. В конце концов, влюбиться человек всегда успеет, а вот замуж нужно и поторопиться. Чтобы жених не передумал.

Волков не передумал, не успел. Свадьбу сыграли роскошную, отдохнули пять с половиной дней в Таиланде. Переполненные радостью и кредитами, молодожены вернулись как раз к Надиному двадцатилетию.

Особенно завидовала Людка с третьего этажа.

Потом Надя сменила в мобильном телефоне запись «Волков» на «муж», Волков сменил «Надю» на «жену», и началось семейное счастье.

Надя все думала, как вовремя она спохватилась и что бы сейчас было, если бы она к гадалке не пошла. Так ведь и не узнала бы, что у нее засорилась шестая чакра, не очистила бы ауру и не встретила бы своего единственного с фамилией на букву «в». Сумрачная старость с креслом-качалкой и пледом больше ей не грозила.