22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. К тому времени я успела окончить только первый класс. Мы с родителями в то время жили в городе Гудермес Чечено-Ингушетии.

В своей школе № 16 я познакомилась с замечательными людьми. И среди них – моя первая учительница Анастасия Даниловна, которую я помню до сих пор. Она называла нас «мои птенчики» и не только учила читать и писать, но и проводила с нами игры на переменах, учила правилам поведения, даже ставила настоящие спектакли по сказкам Пушкина. С такими-то крохами!

А начало лета 41-го мы проводили в школьном лагере, где наш директор Иван Петрович Скакун показывал нам фильмы, правда, немые. Это было чудесное мирное время и казалось, что так будет всегда!

Но внезапно началась война и все изменилось…

1 сентября мы пришли в школу. Директор собрал всех в актовом зале и сказал, что в нашей школе будет военный госпиталь, а мы будем заниматься в общежитии интерната для иногородних школьников в три смены. Затем школьный хор, в котором я тоже участвовала, исполнил песню «Священная война».

Так началось наше военное детство.

Отец мой пропал без вести еще в первые месяцы войны. А 7 января 1942 года умерла моя бабушка, и мы с мамой переехали в станицу Червленная-Узловая (в 18-ти км от Грозного).

Станция имела стратегическое значение, так как через нее шли составы с нефтью из Грозного, а немцы рвались к этой нефти, поэтому станцию ежедневно бомбили. И однажды я чуть не погибла. Мы жили недалеко от станции, и когда во время бомбежки я бежала домой, то столкнулась с женщиной, бежавшей навстречу.    

                                 
Я упала, и в это время недалеко впереди разорвалась бомба. Это было лето1942 года.

Тогда впервые мы увидели немцев. Они ехали в танкетках по шоссе, ведущему к станции. Это была разведывательная группа, а ночью началась сильная бомбежка. С каждым днем бомбежки усиливались, и мы вынуждены были уйти на окраину станции, к маминой подруге. Жили в бараке, где было много детей.

Утром родители уходили на работу, а вечером одевали нас потеплее и мы всю ночь проводили в окопах. Очень хорошо помню укающий звук подлетавших к Грозному бомбардировщиков. И мы, дети, просыпались, отодвигали завешивавшую вход в окоп войлочную кошму и наблюдали, как прожекторы ловят самолет и начинают бить зенитки. Утром, когда рассветало, мы возвращались домой, и наши мамы, чтобы снять напряжение бессонной ночи, заводили патефон. Сначала звучал голос Вадима Козина: «Когда простым и нежным взором…». На другой стороне пластинки пела Изабелла Юрьева: «Мне сегодня так больно, слезы взор мой туманят…». Мама и сама пела их под аккомпанемент гитары, а потом они вошли и в мой репертуар.

Утром наши мамы уходили на работу. Но мы, дети, не оставались без дела. На окраине станицы находились виноградные сады Червленского винзавода, и мы помогали взрослым собирать виноград в плетеные корзины. До сих пор стоят перед глазами кустарники с виноградными гроздьями разных сортов: «Дамские пальчики», «Ркацители», «Изабелла»… А война между тем набирала обороты.

Бомбежка с каждым днем усиливалась, включая уже и окраины станицы. Сады виноградные были заброшены. Да и нам оставаться здесь стало небезопасно.

Вскоре за нами приехала мамина сестра на военной грузовой машине и увезла нас опять в город Гудермес (в 36-ти км от Грозного).

Был уже октябрь 1942 года. Жили мы в бараке в одной комнате: я с мамой, тетя с дочкой и еще у нас жил постоялец – военный капитан.
Гудермес тоже очень сильно бомбили, так как это был важный железнодорожный узел, связывающий города Грозный и Баку.

Для безопасности прохождения составов проложили запасной путь мимо нашего барака (теперь это проспект им. Н. Кадырова). Разделял нас только овраг, заросший бузиной. Здесь был вырыт окоп, в котором мы спасались от бомбежки.

Однажды вечером сильно бомбили, мама схватила меня за руку и потащила к окопу. Вдруг я споткнулась уже у оврага и отстала от мамы. В это время рядом засвистела бомба, я в страхе зажала уши… Но на мое счастье бомба не взорвалась. Так я во второй раз осталась жива.

Очень сильно бомбили город Грозный, особенно Заводской район. Родственники, жившие в Грозном, рассказывали: 10 октября 1943 года они услышали страшный гул и увидели, как над Грозненским хребтом с запада на восток летит армада немецких бомбардировщиков к Заводскому району. Послышались взрывы, и взметнулся вверх столб черного дыма и огня. Дымом заволокло все небо на многие километры. Темно стало и в Гудермесе, словно наступила ночь. Помню, как мы коптили стеклышки и смотрели на солнце, как во время затмения. Было это 10 октября 1943 года. Я очень хорошо запомнила этот день, потому что это был день моего рождения. А в Заводском районе Грозного поставлен памятник пожарным, погибшим в те дни в борьбе с огнем.

Немцам к Грозному прорваться не удалось. По всему Кавказскому хребту проходили наши оборонительные рубежи. Заканчивался хребет как раз в Гудермесе, а дорога с гор проходила мимо нашего барака, и мы не раз видели, как по дороге на подводах провозили убитых бойцов, накрытых плащ-палатками. Они стали жертвами чеченских банд, орудовавших в горах. Они готовили немцам встречу и совершали диверсии. Времени разбираться с этим не было в связи с напряженной обстановкой. Поэтому чеченцев просто выселили вместе с семьями в Казахстан. Было это
23 февраля 1944 года.

Из воспоминаний того времени особенно остались такие ощущения, как холод и постоянный голод. В наших местах до войны были очень мягкие зимы. А вот в 41-м и в последующие годы зимы были на редкость холодными и снежными. В бараке топили печки. Дров не было, и мы с сестрой с санками бродили по улицам и окрестностям в поисках какого-нибудь топ-лива. Собирали, что попадется: бу-магу, палки, щепки, доски. Но если от холода можно было как-то избавиться, согреться, закутавшись в одеяло, то постоянное чувство голода помню до сих пор. Я и сейчас очень люблю хлеб и всегда доедаю его до последнего кусочка.

Особенно голодно было зимой. Помню, как мы с сестрой варили суп из воробьев. Ловили мы их с помощью нехитрого сооружения: на улице делали ловушку из кирпичей, насыпали немного крошек. Кирпич подпирали палочкой, за нее привязывали веревку и протягивали ее в комнату через окно. Как только воробьи залетали в ловушку, мы дергали за веревку и кирпич захлопывал ловушку.

Весной оживала природа, и мы оживали вместе с ней. Растительность на Кавказе богатая. Ели какие-то толстые стебли травяные, которые называли почему-то «катран». Потом поспевал паслен черный и красный. Ели цветы акации, которые называли кашкой, а позднее на акациях поспевали коричневые большие стручки. За ними на деревья лазали мальчишки и угощали нас. Внутри содержимое было медовое, очень сладкое. Ну а потом поспевал тутовник и другие ягоды и фрукты – на улицах, в садах и в горах. Кроме этого «подножного» корма мы питались тем, что выращивали на делянках, которые жителям выделяли в лесу. Мы (и взрослые, и дети) выкорчевывали пни, вскапывали землю и сажали то, что не требовало поливки: кукурузу, подсолнухи, фасоль, горох. Только ходили на прополку. А потом в конце лета собирали урожай на зиму. Урожай был скудный и хватало его до середины зимы, а потом опять наступал голодный период.

Работала я и в школьной бригаде, начиная с 3-го класса (1942 год) и до 7-го. Тогда была семилетка и 7-й класс считался выпускным, поэтому нас от работы освобождали. А работали мы с июля по октябрь. Серпами жали рис, потом убирали подсолнухи, собирали хлопковые коробочки. Помню все до мелочей.

Работали мы в школьной бригаде совхоза «Дружба». Руководителем бригады железнодорожной школы № 7 была преподаватель географии Лия Владимировна Чашникова. К сожалению, архив совхоза не сохранился – сгорел в период чеченской войны 1995 года. Таков был ответ на мой запрос. Поэтому я не получила статус «Труженик тыла ВОВ». Никаких льгот не удостоены и «Дети войны». А пережить нам пришлось немало, всего и не расскажешь.

Ну и, конечно, нельзя забыть день, когда закончилась война!

Я училась уже в 5-м классе. Рано утром 9 мая мы проснулись от шума на улице: кричали люди, слышались выстрелы, лаяли собаки. Мы тоже выскочили на улицу и тут узнали, что кончилась война. Я побежала в школу. Там уже все собрались. Когда нам сказали, что на вокзал прибывает воинский эшелон, мы все побежали туда с букетами сирени. Там было очень много народу. Женщины прибежали со всякой снедью…

И вот заиграл духовой оркестр марш «Прощание славянки», встречая состав. Из теплушек высыпали бойцы. Люди бросились их обнимать, угощать, дарить цветы. Все плакали и смеялись. Это был незабываемый день.

И все это я вспомнила, когда 2 мая этого года вместе со всеми встречала «Поезд Победы» в честь 70-летия Победы. Когда оркестр заиграл тот же марш «Прощание славянки», от волнения ком подкатил к горлу, а на глаза навернулись слезы…

70 лет как окончилась война. Все меньше остается ветеранов – участников ВОВ и даже детей войны. И сегодня у меня в голове часто всплывают строки:
Горят над могилами павших
Победные звезды страны.
Сужается круг прошагавших
Дорогами прошлой войны.
Но памятью вечной в народе
Живут они, славы сыны.
В легенды и сказки уходят
Солдаты минувшей войны.