В Нижнем Новгороде

Выходец из нижнетагильских крепостных крестьян Александр Иванович Боташев ко времени рождения сына Николая в 1885 году исполнял должность лесничего, или, как тогда говорили, смотрителя Демидовской дачи в Нижнем Тагиле.

Детство Николая прошло в заводском поселке Салде в окружении чудесной уральской природы. Он последовательно учился в трех училищах: Верхне-Салдинском народном, в Нижнетагильском городском трехклассном и в Горнозаводском. Работал на Медном руднике, на заготовке торфа, в техническом отделении демидовского завода.

В 23 года практически стал кормильцем многочисленной семьи Боташевых. Одновременно с отличием окончив экстерном Алексеевское реальное училище в Екатеринбурге, в 1907 году уехал в Петербург и поступил в институт гражданских инженеров Императора Николая I.
Вот и учеба позади, новоиспеченный гражданский инженер-архитектор Николай Александрович Боташев в канун 1915 года определяется на службу младшим инженером строительного отдела Нижегородского губернского правления. В служебные обязанности молодого специалиста входило производство строительно-архитектурной экспертизы частных строений, первых электротеатров и промышленных зданий. Его приезд в Нижний Новгород мало бы кто заметил. Однако в свои тридцать лет Николай был холостым, и это обстоятельство коренным образом повлияло на привычный ход событий. Однажды молодой человек получил приглашение в дом владельца Торгового дома Кокарева, что на Большой Покровке. Его хозяйка Юлия Петровна, говорят, питала тайную надежду познакомить и выдать замуж за инженера свою двадцатипятилетнюю дочь Александру. Но на встрече произошла непредвиденная заминка: Николаю глянулась младшенькая – шестнадцатилетняя Маруся. Симпатия оказалась обоюдной, а разница в годах не смутила молодых людей. В Духов день 22 мая 1917 года они обвенчались в Покровском храме Нижнего Новгорода.

Растяпино

Шла Первая мировая война. Но призывная комиссия по нездоровью признала Николая Александровича бессрочно неспособным к несению воинской службы. К тому времени у инженера укрепились деловые связи со строившимся близ железнодорожной станции Растяпино Нижегородским заводом взрывчатых веществ. По заказу завода он выполнял проектные работы для стройки и, видимо, по деловым качествам подошел тамошним спецам. На военном заводе ему предложили штатную единицу, хороший оклад и деревенский дом с огородом.

В июне 1916 года, подписав контракт, Николай Боташев возглавил там капитальное строительство.

Приехал в Черноречье с молодой женой Марией Васильевной. На новом месте супруга училась хозяйствовать. Копала огород, сажала картошку. Чтобы иметь свое молоко, купила козу. С этим событием связана забавная история, рассказанная сыном Боташевых – Алексеем. Как ее доить Мария примерно знала по картинкам из книжек. Но едва приступала к делу, «оно принималось орать и рваться». Соседки, сбежавшись на шум, попадали с хохоту: «Маруся, да это же козел. Ты гляди, за что дергаешь»! Совсем непросто давалась Боташевым деревенская жизнь в Черноречье.

После революции

Грянувшая в 1917 году Октябрьская революция поначалу никак не проявляла себя в тихом лесном краю. Только слухи докатывались из столицы. Однако на взрывзаводе ситуация менялась. Там большевики-питерцы повели себя особенно жестко по отношению к старой заводской интеллигенции: устроили показательный расстрел генерала Чернова, затем полковников Мяздрикова и Мордвинова, занимавших на заводе гражданские должности по строительству. Приезжие азартно «выводили» с завода потомков дворянского сословия – «старую инженерию». Как-то толпа усадила спецов-инженеров в тачку, осыпала мусором, перьями и прокатила по поселку под свист и улюлюканье, а потом вывалила их за околицей «на свалку истории». В домах проходили повальные обыски. Строптивых выводили во двор и стреляли в затылок. Единственным спасением было не попадаться на глаза людям в кожаных тужурках. Для этого зачастую семьи заводской интеллигенции с наступлением темноты прятались: забирались на чердаки, уходили спать в сараи. Ночные гости, никого не застав в доме, шли в следующий…

Строил завод и поселок

В августе 1918-го в семье Боташевых родился первенец. Николай Александрович пожелал назвать мальчика Глебом, но приехавшая из деревни нянька запротестовала: «Буду, мол, кликать на улице: «Глебушка, Глебушка, а все подумают, что я побираюсь и кричу: «Хлебушка! Хлебушка!». Боташевы к мнению прислушались и нарекли сына Мстислав, Слава.

В годы НЭПа на заводе, получившем к тому времени имя Я.М. Свердлова, стало вроде бы спокойнее. Когда открыли пассажирское воздушное сообщение, Николай Александрович одним из первых пассажиров даже летал первым рейсом «Нижний Новгород-Москва». За его полетом следило все Растяпино. Как начальник строительно-технического отдела завода, архитектор строительной комиссии, он был активным участником различных губернских съездов и конференций: инженерно-технических работников, Союза химиков в 1924-м, 1926-м, 1927 годах, правления рабочего клуба…
Ширился завод им. Свердлова новыми зданиями цехов. Жилой поселок при нем разрастался не только бревенчатыми домами, бараками, но и новой школой, домами из красного кирпича, зданиями соцкультбыта. В 1924 году появилась поселковая больница, в 1925-м – двухэтажное здание главного офиса заводоуправления, в 1926-м – пожарное депо. Боташев составлял проекты, сметы, технические расчеты разного рода зданий и сооружений, вел надзор за жилищным и заводским строительством.

Красная вьюга

Между тем на заводе вовсю разворачивало активную деятельность ОГПУ. Инженеры-специалисты с испугу замкнулись в себе, ходили по вечерам в гости друг к другу «на блины», просто выпить-закусить.

В Растяпинское ОГПУ один за другим сыпались доносы. О непродуманном строительстве завода или о том, что в центре поселка баня уж очень сильно дымит. В другом сообщалось: «Инженера собираются на ужины, ведут антисоветские разговоры, рассказывают злободневные анекдоты, мастерами которых являются Гаевич и Боташев, рассуждают о великом князе Николае Николаевиче, что он мог бы стать во главе правительства». Красная вьюга вновь набирала силу. И Николай Александрович в начале 1929 года поспешил покинуть завод. Получив премию и благодарность от дирекции завода за успехи и добросовестную работу, а от сослуживцев карманные часы «DOXA», перевелся на работу в Москву – в Военно-химический трест начальником отдела капитального строительства.

Боташевым, имевшим двоих детей Славу и Таню, в столице выделили двухкомнатную квартиру на Арбате. Казалось, навсегда была перевернута страница жизни под названием «Нижний-Растяпино-Дзержинск». Но реальность оказалась иной. В стране разгорался «процесс промпартии», повлекший за собой кампании в военно-химической промышленности. Многочисленные аресты начались и в Растяпине, к тому времени переименованном в Дзержинск. В январе арестовали нескольких прорабов и инженеров, а в феврале в камерах ОГПУ оказалось все техническое руководство завода им. Я.М. Свердлова: заведующий производством А.Ф. Петров, главный пиротехник и коммерческий директор С.И. Канавец, архитектор А.Н. Тюпиков, технический директор Н.И. Гаевич. Все арестованные были близкими друзьями Николая Александровича…

Арест

Узнав новость, Боташевы каждую ночь в страхе ожидали «гостей». А они все не приходили. Однако в начале марта инженера-архитектора вызвали на завод № 80 получить документ, высланный ему по старому месту работы. Выехав, Боташев в Дзержинск не попал. Курьерский поезд, не останавливаясь, следовал до Нижнего Новгорода, а там воскресным утром 9 марта на вокзале его уже ожидали люди в синих фуражках, вмиг доставив приезжего в ОГПУ на улицу Воробьева. Уже в понедельник управдом известил Боташевых о том, чтобы семья «врага народа» освободила квартиру в течение 24 часов.

Для Марии Васильевны, остававшейся в Москве с двумя детьми на руках, начался сущий ад. С помощью своей бывшей подруги по гимназии она сняла комнату в коммуналке, отправила Славу и тяжело болевшую Таню к знакомым в деревню за Москву-реку. Оказалось, для семей «политических» в столице действовало «справочное бюро», в котором ей сообщили: «У Боташева – пятьдесят восьмая статья! И спокойно произнесли слово «расстрел»!». Самоотверженная женщина едет в Нижний на Воробьевку, и там на свидании с мужем, разрешенном только 9 июля, она узнала главное: приговора еще нет. Оставалась надежда, что Николай может получить десять лет лагерей. На допросах следователи, не зная в чем его обвинять, требовали подписать пустые бланки протоколов, а все его доводы и объяснения буквально выворачивали на контрреволюционную деятельность. Например, построил баню, столовую, ясли для заводских рабочих – так это он делал вместо увеличения производства снарядов, что привело к снижению обороноспособности страны и так далее, в том же духе.

Оставили жить

Они грозили арестом жены, отправкой в колонию детей. Боташев не выдержал давления, подписал протокол, признав тем, что он вредитель и враг народа. Сломались все арестованные свердловчане. Следствие доложило в Москву: «В принадлежности к контрреволюционной вредительской организации и активной вредительской деятельности в военной промышленности, направленной к срыву обороноспособности страны, признались все».

Лето прошло в ожидании, а 8 сентября 1930 года Коллегия ОГПУ вынесла приговор по делу № 102572: восьмерым – десять лет концентрационных лагерей, Гаевичу, Тюпикову, Боташеву – расстрел. И только спустя год, в начале 1931 года, приговоренным к смерти расстрел заменили на десять лет концлагерей. Николая Александровича как ценного специалиста оставили в Нижнем Новгороде работать архитектором-строителем. «Папа был морально сломлен», – вспоминал сын Алексей Николаевич. Он строил новое здание ОГПУ на Воробьевке по проекту Тюпикова – такого же «зека», как и он сам, стадион имени Ягоды (стадион «Динамо»), клуб работников НКВД.

Под новый, 1933 год его «условно-досрочно» освободили, но на волю не отпустили, лишь расконвоировав в зоне. Марии Васильевне разрешили перебраться на жительство в г. Горький. Жили на режимных квартирах: одна из них находилась во флигеле, замыкавшем внутренний двор здания НКВД, в котором у Боташевых родился сын Алексей.

В 1939 году Николая Александровича освободили (реабилитирован в 1958 г.), и семья Боташевых из Горького смогла вернуться в Москву. Его жизненный путь закончился в эвакуации в Оренбурге в 1942 году.

В память об этом человеке остались возведенные им или при его непосредственном участии здания в поселке, на заводе им. Я.М. Свердлова.

 

Станислав Шальнов, краевед
(В материале использованы сведения и факты из документов ЦАНО,

воспоминаний об отце А.Н. Боташева-сына Н.А. Боташева.

Фото из семейного архива Боташевых)

 

Обложка папки с делом № 102572. 1930 г.

Н.А. Боташев, начальник технического отдела в своем кабинете заводоуправления. 1925 г.

Инженерно-технические работники завода № 80 им. Я.М. Свердлова. 1924 г.

Строительство цеха на заводе взрывчатых веществ. 1916 г.

Инженеры-специалисты завода: К.И. Кужелев, А.Н. Тюпиков, Н.И. Гаевич, А.Ф. Петров, Н.А. Боташев, С.И. Канавец. 1924 г.