Сразу двумя премьерами – для взрослых и для детей – открыл в минувшие выходные очередной сезон Дзержинский театр драмы. В субботу, 20 октября, зрители увидели «Дядюшкин сон» – «мордасовское наваждение в 2-х действиях» в постановке Андрея Подскребкина. А уже на следующий день маленькие театралы посмотрели сказку «Исчезновение принцессы Фефелы III» в прочтении молодой актрисы, а теперь еще и режиссера-постановщика Марии Шиманской. Сравнивать постановки, конечно, не имеет смысла – очень уж они разные… Но то, что начало сезона оказалось исключительно женским, нельзя было не заметить. Сольные партии достались Татьяне Орловой и все той же Маше Шиманской. Бенефис – у первой и дебют – у второй. Останавливаться на сказке – первой в жизни актрисы Шиманской режиссерской работе, надолго не будем. Дебют есть дебют. К тому же выступить режиссером-постановщиком, художником-постановщиком, хореографом в одном лице молодой актрисе наверняка было непросто. Да и сказка, которую выбрала начинающий постановщик, сама по себе действительно неплохая, хотя и написана современными авторами. Главные действующие лица, как полагается, принцесса, колдунья и принц. Причем роль принцессы Фефелы III примерила на себя сама Мария Шиманская. Ее жениха, то есть принца, сыграл Денис Мартынов. Роль колдуньи, в лучших традициях советских сказок, досталась не актрисе, а актеру – Артему Баранову…  Думаю, нет ничего удивительного в том, что в качестве режиссерского дебюта Маша выбрала именно такое произведение. Все девочки в детстве мечтают стать принцессами. А когда вырастают и становятся актрисами, они мечтают хотя бы сыграть принцессу. Вероятно, свою детскую мечту и воплотила Мария Шиманская, отведя себе роль главной героини в собственной же постановке. Вот только серьезной театральной «вещью» сказка становится тогда, когда к ней относятся по-взрослому. Если наоборот, то любая постановка для детей начинает напоминать самодеятельный спектакль, а то и вовсе кривляние с переодеванием. Но почему-то за сказки часто берутся именно начинающие режиссеры, полагая, видимо, что поставить спектакль для детей проще, чем для взрослого. И надеясь на неопытность, что ли, нетребовательность маленького зрителя – главное, чтобы вышло ярко, шумно, смешно, а больше, кажется, ничего и не нужно… Но ведь это далеко не так. Достаточно вспомнить Станиславского и его ставшую уже хрестоматийной фразу: «Для детей нужно играть так же, как и для взрослых, только гораздо лучше, тоньше, культурнее и совершеннее». Лучше-то, наверное, и не скажешь… Возьму на себя смелость предположить, что и главную роль своему молодому коллеге Денису Мартынову режиссер Шиманская отдала не случайно. Ведь в той же «связке» жениха и невесты они работали и в «Дядюшкином сне»: она – Зина, он – Мозгляков. (До этого, кстати, были у них еще и «Алые паруса».) Так зачем подбирать себе в пару нового актера, если с этим хорошо сработались? Достаточно просто поменять костюмы… Хотя не всегда из таких сложившихся, на первый взгляд, дуэтов получаются дуэты слаженные. Доказательство тому – «Дядюшкин сон», сыгранный в дзержинской драме за день до этого. Постановка, как и обещал главреж театра драмы, действительно получилась неожиданной. Что осталось от Достоевского в «Дядюшкином сне», даже трудно сказать. Авторство за новаторством режиссера-постановщика Андрея Подскребкина угадывается, как показалось, с большим трудом. И то, что на сцене «тот самый» «Сон», а, скажем, не булгаковская какая-нибудь дьяволиада, можно догадаться разве что по именам персонажей… Хотя из всех произведений великого классика «Дядюшкин сон» – самое, кажется, незамысловатое, простое, так что интерпретировать его как-то по- особенному не имело смысла. Да и любые режиссерские попытки привнести в тексты великого писателя что-то от себя так или иначе обречены на провал. Постановщику необходимо смириться с тем, что Достоевский важнее режиссерского «я», и сказанное великим классиком вряд ли стоит пересказывать своими словами. Мордасовское же наваждение в прочтении Андрея Подскребкина получилось каким-то очень уж мистическим. Один из главных персонажей повести князь К. (Игорь Тарасов) – тот самый, с приезда которого и начался в Мордасове весь сыр-бор – кажется, впервые за всю историю российского театра предстал в образе не просто помешанного, выжившего из ума старикашки, а настоящего злодея-мистификатора, прямо-таки князя Тьмы. Это по его сценарию, дает нам понять режиссер-постановщик, разыгрывается в Мордасове этот скандальный спектакль. Это он руководит этим фарсом и всеми, кто в нем участвует. Верные спутники князя – ямщики в черных масках, ни дать ни взять темные силы. Это они, подобно коням, несут князя в дом Москалевой и кружат по всему Мордасову, преследуют его обитателей. Так что сами собой вспоминаются пушкинские «Бесы», ставшие прологом для одноименного романа Достоевского… И все-таки Булгакова в «Дядюшкином сне» Подскребкина, пожалуй, больше даже, чем самого Достоевского. Сцена, когда слуга растирает князю больную ногу, и вовсе целиком взята из фильма Владимира Бортко «Мастер и Маргарита». Да и бал, которым заканчивается эта мистическая история, больше напоминает булгаковский бал у сатаны. Кажется, даже музыка, под которую кружатся по сцене одержимые темными силами персонажи, взята все из того же фильма… И все-таки главного героя из Воланда – князя К. – из Игоря Тарасова, увы, не вышло. Такой же незаметной, к сожалению, получилась и Зина у Марии Шиманской – несмотря на то, что это единственный положительный персонаж в повести. Да и Мозгляков (Денис Мартынов) был, как показалось, равнодушен ко всему происходящему… На фоне Марьи Александровны Москалевой – Татьяны Орловой весь «Дядюшкин сон» смотрелся бледновато. Соперничать с этим фейерверком было действительно трудно. Произведения Достоевского всегда отличались разнообразием характеров, лиц, персонажей, а тут – на тебе – получился спектакль одного актера, вернее, одной актрисы. Первая дама в Мордасове оказалась первой и на сцене. И дело даже не в роли Москалевой, которая, так уж повелось, всегда заявка на бенефис. Орлова сделала все для того, чтобы… нет, не стать заметной, а чтобы спектакль получился по-достоевски захватывающим, не проходящим, запомнился зрителю. Москалева у Орловой – дама хотя и комильфотная, да только ничем не лучше остальных мордасовских кумушек. Разве что деловитее, изворотливее и больше остальных мечтает вырваться из провинциального городишки. Да и не умна она вовсе, скорее, пронырлива. Хочешь жить – умей вертеться – вот и крутится, как умеет, лебезит, изворачивается, обманывает. Практически идеально выстроив свою роль, продумав ее до мелочей, Татьяна Орлова словно выпала из остального спектакля, откололась от своих коллег, большинство которых, за исключением Артема Баранова (сыгравшего, кстати, совсем небольшую, эпизодическую роль – слуги князя Пахомыча), Андрея Крайнюкова в роли мужа Москлаевой – Афанасия Матвеевича (дуэт их и правда вышел комичным) и неожиданно-кокетливой Валентины Губкиной, были как-то уж очень невнятны. Другие же, напротив, старались так, что переборщили – трескотня и беготня на сцене мордасовских кумушек так утомила, что хотелось, чтобы спектакль закончился пораньше. Кажется, все тех же барышень, все в том же амплуа Андрей Подскребкин нам показывал в других спектаклях. Только в других нарядах. Кстати, о нарядах. Всех своих персонажей, за исключением князя, Подскребкин одел в белые одежды. Из-за чего герои «Дядюшкиного сна» временами походили то на обитателей психлечебницы, а то на ангелочков – «светлость» которых показная. Помните, как в песне про тех, которые «на лицо ужасные, добрые внутри», а эти – совсем наоборот… К сожалению, в поисках двойных смыслов и в желании привнести что-то свое в спектакль, постановщику не удалось выстроить целостный и убедительный сюжет и собрать исполнителей в цельный ансамбль. Возможно, несколько показов исправят это – актеры настроятся, подтянутся. Хотя Достоевского в «Дядюшкином сне» от этого больше не станет.

Елена Богомазова