Вот уже два месяца спектакль «Дикарь», которым в этом году открывался очередной театральный сезон в Дзержинском театре драмы, идет при неизменном аншлаге. Одну из центральных ролей в нем исполнила актриса Татьяна Орлова, моя сегодняшняя собеседница. В интервью для читателей газеты «Дзержинское время» она не просто рассказала о себе, а щедро поделилась с ними своим человеческим теплом, каким-то бесконечным оптимизмом и житейской мудростью. А заодно раскрыла некоторые тайны успеха новой постановки.

– Татьяна Сергеевна, вот говорят, все мы родом из детства. А что из детства осталось с вами на всю жизнь?

– Я считаю, у меня было очень счастливое детство. Я постоянно была чем-то занята, все было интересно, а десять лет, которые прошли во Дворце пионеров, вообще незабываемы. И вот эта энергия у меня осталась еще с тех времен. Я с детства привыкла, чтобы вокруг все бурлило.

Когда что-то не получается, я говорю себе: «Таня, вернись в свое счастливое детство и вновь посмотри на все через розовые очки». Вот такую я выработала установку, которая помогает мне переживать трудные моменты.

Как и в детстве, я постоянно учусь. Когда смотрю спектакли, когда читаю книги, когда просто разговариваю с разными людьми. Общение с хорошим человеком меня питает, наполняет эмоциями. И мне очень повезло, что рядом много умных, талантливых людей.

И вообще, стараюсь поймать каждый момент в жизни, не упустить ни единой возможности. Поэтому соглашаюсь почти на все предложения, которые мне поступают: поработать в модельном агентстве, провести вечер, поставить выпускной, взять руководство командой КВН. И как оказывается, это все потом может пригодиться!

Я всегда всем говорю: позитивные эмоции продлевают жизнь. Поэтому не сидите не месте, никогда не унывайте, будьте в движении.

– Вы верите в судьбу, в счастливый случай?

– Нами кто-то движет. Не человек управляет судьбой. Много бывает в жизни моментов, от которых мы уходим, но и это неспроста. У меня, например, была возможность уехать отсюда –  продолжить учиться в Москве,  работать в других городах. Но этого не случилось, и, я считаю, тоже не просто так.

Даже, казалось бы, незначительные события иногда имеют большие последствия. Однажды я попала на конкурс исполнителей в Москве, ничего там не выиграла, но в перерыве ко мне подошел один из членов жюри, сунул в мой карман кассету и сказал: «Вам надо петь это». Я посмотрела – записи Богушевской. Я ее тогда знать не знала, но послушала, выбрала несколько песен, сделала из них творческую программу. И так получилось, что эти песни стали меня сопровождать по жизни. Например, услышав в моем исполнении песню «Рио Рита», Надежда Антипова, руководитель театра-моды «Колибри» Дворца детского творчества, предложила мне участвовать в их программе ко Дню Победы. Потом они ездили с ней на конкурс в Москву в Дом моды Вячеслава Зайцева.

Второй случай был связан с этой же песней. Я выступала на корпоративном вечере, после чего ко мне подошел мужчина, начал расспрашивать о песне. Потом оказалось, что это продюсер Богушевской. Я, честно говоря, растерялась, думаю, ну все, сейчас меня заставят платить какие-нибудь авторские. А он просто поблагодарил и пригласил на концерт Богушевской, который должен был пройти через неделю в Нижнем.

– С чего вы начинаете знакомство с новой ролью?

– Я очень тяжело, вернее, глубоко работаю над ролью. Мастера и режиссеры научили меня, что надо залезать в материал и читать между строк. Жизнь своего персонажа нужно проживать не только за тот отрезок, что он проводит на сцене, но и задолго до начала событий. Например, в «Дикаре» есть, казалось бы, второстепенные роли двух сестер. Но чтобы выстроить отношения между ними, нужно понимать, как они жили до того момента, когда началось действие пьесы. Поэтому так важен репетиционный процесс, его нужно пройти от начала до конца.

– В прошлом году дзержинские зрители по итогам голосования вновь назвали вас любимой актрисой. Что для вас значат эти победы?

– Для меня это, в первую очередь, огромная ответственность. Меня зрительская любовь обязывает все время становиться лучше.

– Как, на ваш взгляд, за последние годы изменился наш театр? Я имею в виду не только репертуар, но и зрителей, актерскую школу.

– Что касается молодых артистов, то я замечаю, что они стали намного свободнее и раскованнее, чем были мы. Они в свои 20 уже взрослее, чем мы были в 30, и ведут себя так, как будто им все по плечу. Скажу честно, мне импонируют уверенные в себе люди, но тогда, когда за их уверенностью действительно стоят талант и умения. К сожалению, нынешняя молодежь немного не ухватила того глубокого вдумчивого актерского мастерства, какое было у Яковлевой, Меньшикова, Панина, Безрукова. Я думаю, к ним это придет позже.

Нам всегда внушали, что актер должен уметь все: танцевать, петь, фехтовать, скакать верхом и так далее. Сейчас я иногда с недоумением смотрю на совершенно немузыкальных актрис, совершенно безголосых. Возникает вопрос: как они учились?

– Вам не кажется, что и театр, и кино в последнее время делают больше ставку на зрелищность, чем глубину постановок?

– Зрителей обязательно нужно потрясать и захватывать. Конечно, за внешней мишурой можно упустить какую-то важную мысль, внутренний смысл пьесы. Тут уже все зависит от мастерства режиссера. Актеры зависимые люди. Лично у меня не было такого случая, чтобы режиссер мне что-то запретил, но, по большому счету, актеры воплощают в жизнь его задумки.

– А в каких случаях вы можете поспорить с режиссером?

– Просто спорить с режиссером глупо. Отвергая – предлагай. Я показываю свой вариант, если считаю, что сцену нужно построить иначе.

Например, играя в «Месье Амедее» проститутку, я никак не могла понять один момент. Моя героиня предлагает герою Игоря Тарасова – скромному, пожилому человеку – развлечься. Режиссер посоветовал мне в подтверждение слов неожиданно распахнуть перед героем халатик, после чего он должен воскликнуть: «Ну так можно язву желудка получить!» Мне не давала покоя эта сцена. Ведь если мужчина так говорит, значит, женщина сделала что-то действительно смелое. Распахнуть халатик – это же детский сад!

Сначала я на одну из репетиций надела шикарное белье, распахнулась лицом к зрителям – не то. В следующий раз надела комбинацию – снова не пошло. И только на премьере, когда мы уже играли на зрителя, я нашла то, что нужно. Не одела под халатик ничего, распахнула его, стоя спиной к зрителям, но так, чтобы намек был понят. Надо было видеть лицо моего партнера, который ничего подобного не ожидал. Фраза про язву вырвалась у него совершенно естественно, искренне. И это не выглядело по-детски наивно. Чего мне это стоило, говорить не буду, но в тот момент я поняла, что попала в точку.

Актер должен не просто играть, произносить заученный текст, он должен постоянно сочинять, выдумывать, экспериментировать, предлагать разные варианты. Надо сказать, что и режиссеры ценят актеров, которые имеют свою точку зрения и умеют ее доказывать.

– Вы все еще волнуетесь перед выходом на сцену?

– Конечно, не так, как при поступлении в училище, когда у меня колени просто ходуном ходили, но и сейчас волнуюсь. Разница лишь в том, что теперь я получаю от этого кайф. Переживаю, трясусь, но выхожу на сцену – и все как рукой снимает. Справляться с волнением, правда, научилась лишь со временем.

– Значит, тем, кто в силу свой профессии должен выступать перед широкой аудиторией, может помочь только время и опыт или все-таки есть какие-то небольшие секреты?

– На самом деле, все очень просто. Во-первых, нужно быть хорошо подготовленным, знать, для чего ты выходишь, что хочешь сказать. Все должно быть продуманно и отрепетировано.

А во-вторых (и это уже мой небольшой секрет), необходим безупречный внешний вид. Ко мне однажды обратился директор одного крупного предприятия, который страшно волновался перед каким-то выступлением. Я велела ему отгладить его лучший костюм, начистить до блеска обувь, выспаться, аккуратно причесаться. Первые пять минут зал смотрит на то, как выглядит ведущий, в этот момент никто его не слушает, и за это время уже можно собраться и войти в ритм выступления. Теперь этот человек смело выступает на любых площадках.

Ко мне эта небольшая хитрость тоже пришла не сразу. Просто в советское время, когда в каждом учреждении было принято проводить митинги, мне поручили выступить по поводу кончины Брежнева. Я всю ночь составляла речь, что говорила – не помню. Подхожу потом к парторгу спросить как выступила. Она долго отмахивалась, а потом ответила: «Да кто тебя слушал? Все смотрели на твои сапоги!».

Сцена не терпит неряшливости, она мстит за неуважение. Отсюда, наверное, неписаные театральные законы: нельзя на сцене грызть семечки, плевать, вязать.

– Профессия актрисы как-то повлияла на ваше мировоззрение, на отношение к окружающим людям?

– Конечно. Профессиональный опыт научил меня распознавать людей, чувствовать искренность или, наоборот, фальшь, лесть, зависть. Но если раньше я была очень восприимчива к негативу, то сейчас просто прохожу мимо. Потому что  у меня есть другие дела.

  Со временем я и профессию свою стала понимать совсем по-другому. По-другому воспринимаю зрителей, по-другому слышу их дыхание. А через это стала тоньше чувствовать и глубже понимать людей. На что реагирует зритель? А он реагирует на те эмоции, которые привык в себе скрывать. Именно поэтому, я считаю, такой успех имеет «Дикарь». Я как-то слышала после спектакля разговор женщин, и одна из них сказала: «Я как будто бы там побывала. Как я хочу любви, как я хочу чувств, переживаний…» Мы закрыты, очень закрыты. Открываемся, пожалуй, только когда находимся одни дома и никто, даже самый близкий человек нас не видит. Так вот задача актера – оголить чувства, помочь людям, сидящим в зале, раскрыть себя, свою душу через  сценическую жизнь персонажа.

Зрители сегодня открыты именно позитивным переживаниям. Наверное, этих эмоций многим не хватает в жизни.

Записала Марина Ипатова