Первой премьерой сезона в Дзержинском театре драмы стал спектакль по повести «Дядюшкин сон» Ф.М. Достоевского.

Первым несомненным достоинством спектакля является бережное отношение к первоисточнику. Невзирая на свойственное позапрошлому веку подробное многословие прозы, театр не пошел по пути упрощения языка Достоевского – весь прозвучавший на сцене текст принадлежит великому Федору Михайловичу. От пролога до эпилога. Нужно отдать справедливость труппе театра, ни одно слово классика не потерялось, все они были внятно произнесены и дошли до зрителя в полном объеме, рассказывая залу именно ту историю, что создал русский классик.

Проблема «Дядюшкиного сна» типична для писателя – искушение деньгами. Провинциальные дамы города Мордасова становятся своднями и открывают торговлю своими дочерьми, надеясь на деньги и титул. Поводом для их грехопадения становится появление потенциального знатного жениха. Причина (традиционная для писателя) – отсутствие Бога в душе ранее упомянутых дам. В интерпретации режиссера, вполне логичной, в отсутствие Бога душу искушает Дьявол, какой и появился на сцене воплощением зла, проникшего в души. Такой ход подсказан режиссеру А. Подскребкину, скорее всего, творчеством Достоевского (вспомним Черта, беседующего с Иваном Карамазовым, или «Бобок»). Артист И. Тарасов великолепно справился со сложной задачей: дряхлая поганка на трясущихся ногах мгновенно преображается в равнодушное статичное нечеловеческое создание – два талантливых образа в одном «флаконе».

«Дядюшкин сон» – довольно объемное произведение, которое невозможно полностью перенести на сцену, отчего театр и выбрал из текста одну вечную тему искушения богатством, которая сегодня актуальна не менее чем в момент создания повести. Но «Дядюшкин сон» – повесть, жанр повествовательный, отчего в инсценировке остались длинные монологи главной героини. Актрисой Т. Орловой (Мария Александровна Москалева) можно восхищаться: она виртуозно произносит полуторастраничные тексты, оставаясь при этом естественной и выразительной. Но театралы знают, что короля играет свита, а спектакль движется не только монологом, а и взаимодействием с партнерами.

Т. Орлова блещет именно потому, что остальные уступают ей центр площадки. При этом каждый из действующих на сцене: Л. Шляндина, В. Губкина, Д. Мартынов, А. Крайнюков и другие актеры «Дядюшкиного сна» – создают галерею окружающих героиню колоритных образов провинциального бомонда,  неискреннего, хитрого, наглого, пробивного.

Эта человеческая масса постоянно кипит и бурлит, обуреваемая своими мелкими и мерзкими страстишками. Грязновато-белой пеной (так воспринимается полупрозрачная ткань одежд на фоне черных кулис) заполняет провинциальное высшее общество пространство в массовых сценах, булькает и шипит, интригуя и сплетничая. Бледной молчаливой тенью скользит меж ними Зина Москалева – чахлый росток правды в поле лжи. Смиренное добро, воплощенное М. Шиманской, неминуемо должно раствориться в недобром мире. Изначальное предчувствие конца актриса передает минимумом жестов и мимики, скованностью походки, неуверенностью интонации, которые взорвутся в финале свободой разгульной ведьминской пляски.

Тон спектаклю, несомненно, задает бравурное, напористое музыкальное оформление (А. Колесников) и черно-красные цвета «одежды» сцены (И Евдокимова). Плотный мрак, скрывающий глубину сцены, периодически «выплескивает» на свет кляксы тьмы – подручных князя. Белая мебель отбрасывает густые тени, белые фигуры персонажей кажутся прозрачными, нереальными. Сочетание белого и черно-красного вызывает мысли о том, как легко запачкать чистые одежды, о хрупкости и беззащитности добра в мире, полном искушений, соблазнов, примата денег над духовностью, невежества и злобы над разумом…

Сопереживание происходящему на сцене ощутимо потрясает зал. Предполагаю, что это и есть катарсис, ради которого творил писатель. На то и классика, что никогда не устаревает и трогает наши сердца.

А Дзержинский театр драмы можно поздравить с качественным пополнением репертуара. Так держать!