Делать интервью с главным режиссером театра кукол Владимиром Яковлевичем Казаченко очень сложно. Беседовать – легко и приятно, но после пытаться поделить разговор на «вопрос-ответ» – не получается. Потому что, какие режиссеру вопросы ни задавай, он все сведет к одному – к театру. «Опять я о своем…» – в который уже раз за время беседы спохватывается Владимир Яковлевич. «Леночка, знаете что, вы напишите – мол, он фанатик своего дела…» – не то по-отечески, не то по-дружески подсказывает Казаченко. Переживает, что бесполезно тратит диктофонную пленку – кончится она, а он так и не ответит на вопросы, нарушит творческий замысел журналиста. «Да я и правда фанатик…» – добавляет Владимир Яковлевич, хотя слова эти, кажется, обращены уже не ко мне… С ним невозможно вести размеренно-безразличный разговор, «пережевывая» факты биографии, которые, если о человеке больше нечего сказать, проще всего уложить в безликую схему «родился-учился-женился»… Написать так о Казаченко – значит, ничего о нем не сказать. Потому с большим трудом и одновременно восторгом писала я о Владимире Яковлевиче. Восхищение оказалось очень сложно уложить в слова. Пасуешь перед громадностью таланта и сомневаешься, что тебе удастся рассказать о нем. Потому что Казаченко – не просто главный режиссер театра кукол. Он – явление, чудо, дар Божий нашему городу. Если бы не он, в Дзержинске, возможно, так никогда и не появился бы театр кукол. Настоящий – такой, какой есть. И если бы не он, наши, замороченные Интернетом дети, возможно, так и не узнали, что такое живая сказка, что «объемные» декорации на самом деле не те, что предлагает им хваленый 3D-формат… На днях Владимиру Яковлевичу исполнилось 70 лет. Чудеса, ей богу, у Казаченко – юбилей! «Больно уж дата-то круглая, аж страшно!» – смеется главный режиссер театра кукол. А я бы сказала: «странно» – у волшебников-то ведь нет возраста… Да и слишком солидное, претенциозное, взрослое слово «юбилей» не подходит ему, нашему волшебнику, по характеру… Другое дело – день рождения. Все-таки это словосочетание глубже и теплее. Человек родился – вот главное! Человек родился – вот радость. Человек родился! Встречайте! Самое дорогое воспоминание О том, что у него будет «свой» театр кукол, Владимир Яковлевич говорит, что знал с детства. Вернее, с четвертого класса, когда впервые увидел в Горьковском театре кукол «Козетту» Гюго. Сколько тогда было будущему главному режиссеру? Девять – десять, не больше. Решение, которое в этом возрасте принимает ребенок, вряд ли можно назвать осознанным, взвешенным… Но дети умеют выбирать сердцем. Вот и отозвалось оно, чуткое сердце десятилетнего мальчишки, на чужое горе, поверило кукольным слезам… Когда в жизни человека происходят такие совпадения, тут волей-неволей задумаешься – а совпадение ли это, случайность ли? Скорее, сказка была лишь одним из первых сильных поэтических впечатлений будущего режиссера, которое и «распорядилось» дальнейшей его жизнью. Так или иначе, впечатлений Казаченко хватило не только на то, чтобы начать мечтать о «своем» театре. Но и идти к нему: после «Козетты» в жизни Казаченко появилась первая в его жизни театральная «труппа», в которую вошли поселковые друзья. После школы был Саранский драматический театр. Потом – ГИТИС. И тут новое сильное впечатление – встреча с Сергеем Образцовым. «Хороший мужик», как часто называет его Владимир Яковлевич, оказался не только талантливым педагогом, но и одаренным человеком… После в жизни будущего главного режиссера были четыре армейских года на Тихоокеанском флоте и организованный им эстрадный ансамбль «Волна»… А уже в 27 лет Владимир Яковлевич возглавил Саранский театр кукол. Но с мечтой о «своем» театре так и не расстался – слишком сильны были впечатления, пережитые им в родном поселке… «Ворошиловский поселок – самое дорогое мое воспоминание» – признается Казаченко, и снова и снова рассказывает о том времени когда он был маленьким. Когда слушаешь Владимира Яковлевича, понимаешь: возможно, то, что происходит с нами в детстве, и правда оставляет в сердце каждого из нас след неизмеримо больший, чем впечатления взрослой жизни… И может, поэтому-то главный режиссер театра кукол так переживает за то, что делают его актеры, за то, что делают его куклы. Ведь от них зависит детство целого города. Жизнь идет в ногу со сказкой Сегодня даже представить невозможно, что в Дзержинске нет театра кукол. Как нет его в большинстве других провинциальных городках и городишках. Но разве можно жить без сказки, без чуда? «Жизнь, – любит повторять Владимир Яковлевич, – идет в ногу со сказкой». А уж он-то знает в этом толк. Он один из немногих взрослых знает, как важна детям сказка. Видимо, поэтому для Казаченко работа над каждым спектаклем – дело чуть ли не божественной важности. Каждая реплика, эмоция, каждое движение куклы оценивается и обсуждается режиссером так, будто от этого зависит его будущее. У детей, говорят, есть талант, который дается не каждому взрослому. У детей – талант верить. Но верить куклам Казаченко легко даже взрослому. Главный режиссер просто не переносит, когда куклы «врут». И уж если заметит, вот тут берегитесь актеры – громы и молнии Владимир Яковлевич метать умеет. «Я ругаюсь, потому что не выношу «школярства» и самодеятельности. Театр кукол это не игрушка, здесь все по-настоящему». Эмоции у Казаченко всегда через край – хоть ведрами черпай. В нем в одном, кажется, живет целый театр. И актеры, зная его эмоциональность, часто шутят над ним. Однажды во время репетиции они решили разыграть режиссера. Незаметно, как им казалось, поменялись куклами, но Казаченко разве проведешь? Розыгрыш актерам, конечно, не удался, но развеселить Владимира Яковлевича получилось. «Я же сразу вижу руку актера, его «почерк». Манера вождения у каждого своя, индивидуальная. Как и сам актер. Ведь его рука – это душа куклы. Поэтому своим актерам я всегда говорю: включайте, включайте голову. Заставляйте умом работать куклу, она подчинена вашей мысли». Вы и не представляли, небось, дорогие читатели, что сказка – это так сложно. А вот предложи каждому из нас сотворить чудо, получится ли? А Казаченко творит – творит ежедневно. Ведь каждая сказка, каждый спектакль, который он делает, и есть чудо. И чтобы творить его, нужен дар Божий, не меньше. Толкиен как-то заметил, что «все настоящие сказки, в каком бы тысячелетии они ни появились на свет, – доносят до нас эхо евангельских событий. Просто потому, что в них все испытания и катастрофы пронизаны надеждой на конечную победу тех, кто по всем правилам падшего мира никак бы не мог победить – и эта надежда сбывается». Может быть, поэтому кажется, что из театра Казаченко выходишь чуть-чуть другим человеком. Благодаря его сказкам происходит та самая «перемена ума», когда быть прежним уже не получается. Чудо происходит в каждом из нас. Что я есть, то и есть Помню, в каком восторге я ушла от Казаченко после первой с ним встречи. Это было, кажется, года четыре назад, когда ему вручили «Заслуженного». Беседа наша длилась, помнится, часа три-четыре, не меньше. И уходить не хотелось, разойтись все никак не удавалось… Я, конечно, заранее готовилась к интервью – писала, глупая, какие-то вопросы – надо же с чего-то, думаю, начинать разговор, чтобы узнать человека. Но разговор сложился, к счастью, совсем не так, как я предполагала. Пошел по другому «сценарию» – по сценарию Владимира Яковлевича. Мы почему-то лишь вскользь коснулись его «заслуженности». Разговор крутился все больше вокруг «вечных ценностей» – мы говорили о семье (Казаченко то и дело расспрашивал меня про моего деда, с которым они вместе росли), рассказывал о своем детстве, о Ворошиловском поселке, который стал его малой родиной. И, конечно, о маме – главном в его жизни человеке, которая жила одной с ним жизнью… О том, что ценно для каждого человека. Причем не философствовал, не поучал – говорил просто, будто мы с ним на равных и давно-давно знакомы… Чуть ли не каждое слово в нем рождало ассоциации: «зацепится» Владимир Яковлевич за реплику, фразу и вдруг вспомнит песню или начнет декламировать стихи, или пересказывать диалоги сказочных героев из поставленных им когда-то спектаклей… Я тогда так и бросила затею записать нашу беседу в блокнот. Просто сидела и слушала… А потом, когда приступила к работе над статьей, не могла оторваться от диктофона: это же целый радиоспектакль. Но больше всего тогда, во время первой нашей с главным режиссером театра кукол беседы, меня поразила его открытость, искренность. Ведь не знал же он меня совсем, а «подпустил» сразу так близко – вот он весь как на ладони, такой громадный и такой беззащитный в своей доверчивости… …В этот раз все было точно так же. Владимир Яковлевич нисколько не изменился. Так, к счастью, и не повзрослел… «Что я есть, то и есть, – говорит на это Казаченко, – не переделаешь»… Какое это счастье, Владимир Яковлевич, что вы такой.

Елена Богомазова