Мятеж не может кончиться удачей,
Иначе назывался б он иначе.
Роберт Бернс
Утром 19 августа 1991 года страна проснулась под звуки «Лебединого озера» П. И. Чайковского. Информационные сообщения были кратки, как фронтовые сводки:
– Горбачев заболел и не может более исполнять свои обязанности. Обязанности Президента СССР возложены на вице-президента Янаева.
– Для спасения страны образован Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), которому принадлежит вся власть в стране.
– В стране вводится цензура.
– Для поддержания порядка в Москву введены войска, в том числе бронетехника.
Все, подумалось, это конец. Конец – независимо от того, кто восторжествует в этой авантюре. Если утвердятся гекачеписты, это террор, кровь, кровь, кровь… Если их сметут, все равно шатающаяся, еле дышащая страна, раздираемая центробежными устремлениями и «парадом суверенитетов», такого потрясения уже не выдержит.
Как только на телеэкранах появились руководители переворота, стало окончательно ясно, в какой политической изоляции находился Горбачев и его перестройка. Ведь во главе путча стояло практически все руководство страны:
– Вице-президент СССР Янаев.
– Председатель Верховного Совета СССР Лукьянов (между прочим, университетский дружок и однокашник Горбачева).
– Недавно назначенный премьер-министр Павлов.
– Председатель всесильного Комитета государственной безопасности Крючков.
– Министр внутренних дел Пуго.
– Министр обороны маршал Язов.
– Секретари ЦК КПСС.
Верными Горбачеву и его курсу остались только два высших руководителя: секретарь ЦК КПСС Яковлев и бывший министр иностранных дел Шеварнадзе.
Информация из Москвы практически не поступала. По телевизору крутили без остановки «Лебединое озеро», симфоническую музыку и иногда давали короткое сообщение. На большинство важнейших вопросов не было ответа. Где Ельцин? Что с Горбачевым – арестован, убит? Что происходит на улицах Москвы? Какова программа нового руководства?
В середине дня до города дозвонился наш депутат Михаил Сеславинский. Он сообщил, что в Москве нарастает сопротивление путчистам, что люди ложатся под танки и не дают им двигаться. Что Борис Ельцин жив, свободен и организовывает сопротивление. Затем он передал текст Указа Президента России, которым гекачеписты объявляются мятежниками и вне закона. В ответ на введение цензуры газеты в столице, в Нижнем Новгороде и наш «Дзержинец» вышли с белыми полосами.
Ближе к вечеру состоялась пресс-конференция ГКЧП, транслируемая по телевидению. Хотя было очень тревожно, стало очевидно, что эти нетрезвые люди с трясущимися руками не смогут обуздать народ, вкусивший свободу.
В самом Дзержинске тоже было очень неспокойно. Городской совет и его руководство объявили, что Конституцией РСФСР никаких органов власти типа ГКЧП не предусмотрено и что руководители Дзержинска намерены выполнять распоряжения только правительства Российской Федерации. Но горком КПСС собрал тайный пленум, на который руководители города не были приглашены. Зато приглашены начальник гарнизона, руководитель местного отдела КГБ и начальник отдела внутренних дел – милиции. О чем там толковали на этом тайном сборище, было неизвестно, а посему весьма тревожно.
По телефону из Москвы передавали, что дом правительства (Белый дом) окружен огромной толпой москвичей (что-то около 50 тысяч), что строят баррикады, что часть войск перешла на сторону Ельцина. Штурм ожидался в течение всей ночи.
20 августа прошло в таком же неуверенном равновесии. Действия российского правительства становились все более организованными. Введенные в столицу войска оказались деморализованными дружеским отношением к ним москвичей. Организаторы мятежа не позаботились о кормежке солдат, даже об отправлении их естественных надобностей в центре огромного города. Москвичи из близлежащих домов предлагали солдатам для этих целей свои квартирные туалеты.
Так в неопределенном противостоянии прошел весь день 20 августа. К вечеру поползли слухи, что штурм Белого дома все-таки будет предпринят. Ближе к ночи началось движение колонны бронетехники в сторону Белого дома. Москвичи стали препятствовать этому движению. В бронетранспортеры полетели бутылки с зажигательной смесью. В возникшей мешанине троих парней задавили насмерть. Это была последняя отчаянная попытка гекачепистов переломить ход событий.
Короче говоря, к утру 21 августа даже организаторам мятежа стало ясно, что путч провалился. Вся его верхушка ударилась в бега. Впрочем, не в бега, а в Крым – к изолированному ими Горбачеву. Трудно сказать, на что и на кого они рассчитывали, но были основания опасаться за жизнь Президента СССР, если он еще жив. Экстренно собравшийся съезд народных депутатов РСФСР снарядил свою делегацию в Крым для вызволения из изоляции М. С. Горбачева и его семьи. Борис Николаевич хотел лететь сам, но съезд ему запретил. Возглавил отряд российских парламентариев вице-президент РСФСР Руцкой.
Сей десант прибыл в Форос чуть позже гекачепистов. Путчисты пытались прикрыться авторитетом Горбачева, договориться с ним, но он их послал подальше и по-русски. Горбачев оказался живым и здоровым, но серьезно заболела его жена – Раиса Максимовна. У нее случился микроинсульт.
В Москву обе группы (делегация парламентариев РСФСР и главари ГКЧП) вместе с Горбачевым и его семьей вернулись вечером. Еще в полете генеральный прокурор РСФСР арестовал всех главарей мятежа. Прямо с аэродрома их привезли в тюрьму «Матросская тишина». Один из разработчиков военной части путча Маршал Ахромеев повесился у себя в кабинете (или его повесили?). Член ГКЧП, министр внутренних дел генерал Пуго застрелился у себя в квартире. В последующие дни произошли и другие подозрительные самоубийства в среде крупных партийных чиновников. Так закончилась эта последняя авантюрная попытка сохранить в стране кровавую диктатуру нескольких кремлевских деятелей. Не хочется здесь углубляться в анализ причин провала путча, но главная из них – политическая и просто человеческая бездарность совершенно выродившейся советской верхушки.
Разгром путчистов вызвал в рядах сторонников демократии ликование и эйфорию. На площади Дзержинского в Москве, напротив здания КГБ, в тот же день, 21 августа, был демонтирован памятник Железному Феликсу. Здание ЦК КПСС на площади Ногина окружила огромная толпа, и чудом удалось избежать погрома и гибели бесценных архивов.
Были попытки демонтировать памятник Дзержинскому и в Дзержинске. Памятник с трудом отстояли. Меня как председателя топонимической комиссии завалили требованиями переименовать наш город.
Ельцин специальным указом приостановил деятельность коммунистической партии на всей территории Российской Федерации. Горбачев официально заявил, что слагает с себя обязанности генерального секретаря ЦК КПСС. На местах позакрывались обкомы, горкомы и райкомы КПСС, в том числе, конечно, и в Дзержинске.
За этой эйфорией мало кто заметил, что 21 августа 1991 года закончился политический процесс под названием ПЕРЕСТРОЙКА. Еще меньше людей заметили, что фактически прекратила существование страна под названием Союз Советских Социалистических Республик.
Исаак Фельдштейн
