71-летняя Полина Сергеевна М* (имя изменено) в начале ноября прошлого года узнала, что больна тяжелым недугом – во время ФГДС у нее обнаружили новообразование желудка, которое потом при исследовании оказалось злокачественным. С тех пор – вот уже 2,5 месяца – женщина проходит всевозможные исследования и обследования. И некоторые моменты в этом направлении ей показались полезными для рассказа в СМИ, чтобы другие люди, не дай Бог, конечно, были к ним готовы. М* живет не в Дзержинске, но является постоянным читателем «ДВ». Мы встретились с Полиной Сергеевной, внимательно выслушали ее, а также, насколько это возможно, изучили ее медицинские документы.
Все началось с давления
В октябре у женщины, которая никогда не страдала гипертонией, стало скакать давление: вдруг становилось высоким и она начинала себя плохо чувствовать. К тому времени у М* были зафиксированы несколько довольно серьезных кардиологических недугов. Других проблем со здоровьем по большому счету не было. Со своим повышенным давлением героиня этой статьи обошла едва ли не всех врачей местной районной больницы, но они лишь выписывали «понижающие» ртутный столбик таблетки. Однажды Полине Сергеевне стало плохо на улице, ее увезла скорая. Было подозрение на инфаркт, но он не подтвердился. Попутно врачи выполнили еще несколько диагностических мероприятий – все в норме. И тогда один из медиков посоветовал пациентке проверить желудок. «Нужно искать, откуда идут приступы, методом исключения. То есть исключить все возможные «болячки», – сказал доктор.
Желудок М* никогда не беспокоил, при этом питаться она старалась правильно: тушеные овощи со своего огорода, отварные рыба и мясо птицы, свежая еда – день в день. С запасом пенсионер супов и гарниров не варила. Приготовила, съела, и – до следующей трапезы. Вес тоже старалась держать в норме.
И вот на гастроскопии обнаружена опухоль, по коду заболевания – новообразование на малой кривизне желудка, не вышедшее за пределы органа. Позже гистология подтвердила злокачественность опухоли – аденокарцинома.
Больше никаких следов
М* получила направления на другие исследования: УЗИ брюшной полости, КТ с контрастом, колоноскопию и т.д. По результатам – все органы без органических изменений, то есть опухолей и метастазов нет, лимфоузлы не увеличены, в брюшной полости нет свободной жидкости, анализы – как у молодой. О раке желудка и не догадаешься.
В конце ноября – первый врачебный консилиум, – что же делать дальше.
А дальше врачи в составе онколога-хирурга, анестезиолога и других специалистов решают, что нужно дополнительно обследовать сердце – выдержит ли оно операцию по удалению опухоли.
Она выполняет коронаграфию. Заключение – сердце с операцией справится.
Второй консилиум, это уже середина декабря, решает госпитализировать больную для этой самой операции.
18 декабря Полина Сергеевна поступает в палату онкоотделения. И только здесь ей вдруг объявляют, что сначала нужно взять жидкость и ткани из брюшины опять же для дополнительного исследования перед операцией. 19 декабря выполняется такая лапароскопическая манипуляция. А 23-го ее выписывают. Мол, надо исследовать материалы и на третьем по счету врачебном консилиуме решить, что делать дальше. Как говорит М*, чувствовала она себя хорошо: аппетит, энергия, физические и душевные силы – в полном порядке. Поддерживал и врач Ч*. С его слов, сразу после Нового года можно будет провести операцию и даже удалять не весь желудок, а, возможно, только часть. Выписное заключение этого же врача, как призналась М*, она не читала. Во-первых, оно напечатано мелко, во-вторых, хирург же уже сказал ей все доступно на словах и ответил на все вопросы.
На «химию», как и всех
15 января наша героиня едет на третий консилиум. Все это происходит в Нижнем Новгороде, поэтому из своего городка всякий раз Полине Сергеевне приходится добираться за несколько километров самостоятельно. Ехала она с легким сердцем – в надежде, что наконец-то случится долгожданная операция, но ее направляют совсем на другое лечение. Это лечение – целый цикл, и заключается оно прежде всего в четырех курсах химиотерапии.
Но на третьем консилиуме онкопациентку ждал самый настоящий удар: оказалось, что и стадия заболевания у нее четвертая, и метастазы по итогам лапароскопического исследования брюшины выявлены. В такой ситуации операция не показана – она бессмысленна. Сначала нужна химиотерапия, которую выполнят по месту жительства М* – в ЦРБ. С тем обескураженную женщину, повторяющую только: «Я не понимаю, как такое возможно» и «Мне же врач говорил, что течение благополучное», и проводили с консилиума.
Кстати, несмотря на то, что по документам значится, что консилиум вновь проводили несколько врачей, и все они даже расписались в своем решении, на самом деле консультировала нашу героиню одна только врач-химиотерапевт Щ*. Не было даже лечащего врача. Вероятно, здесь уже ничего нового выдумывать не надо – лечение для М* как будто было заготовлено заранее – по единому отработанному стандарту.
Но М* так и не поняла, как из практически благополучной онкобольной она превратилась в «терминально обреченную». Четвертую стадию ставят при отдаленных и множественных метастазах в другие органы. А у нее и сейчас – по документам – ничего подобного нет.
Конечно, каждому человеку всегда хочется верить в лучшее, вот и М* верила и верит. И все заключения объективно подтверждают пока вполне себе спокойное течение болезни.
С заключением – загадка
В медицинских документах М* говорится, что еще при выписке из больницы 23 декабря лечащий врач «закодировал» диагноз: 4 стадия, с распространением по лимфосистеме 2 степени и метастазами. Одновременно говорится, что биологический материал находится на исследовании. Также есть описание об исследовании тканей брюшины, взятых при лапароскопии 19 декабря – «обнаружены единичные клетки, подозрительные в отношении опухоли, при окраске на ШИК – негативны». Заключение: «Биоптат брюшины без признаков опухолевого роста».
И есть еще одно заключение. По нему в лабораторию материал поступил почему-то после выписки М*. «В небольшом количестве клеток отмечается положительная реакция с СЕА, что подтверждает наличие метастатического процесса», – говорится там. Как врач, выписывая М* 23 декабря с наличием заключения от 19 декабря об отсутствии метастазов, ставит диагноз, связанный с их наличием? Чтобы подогнать лечение под одну гребенку? Но зачем? У нас же онкологическая медицина, тем более областная, вроде бы неплохо шагнула вперед. Все борются за повышение процента выживаемости или хотя бы за продление жизни. И деньги, и оборудование, и специалисты – все для этого есть. Тут самое время внимательнее присмотреться к пациенту, сто раз взвесить тонко индивидуальное назначение.
Кстати, на третьем консилиуме М* была не одна, так что у всех ее слов есть свидетели и подтверждение. А сомнения заболевшей подтверждает и тот факт, что уже после врачебного решения женщине позвонили из больницы и сказали, что состав и дозы «химии» еще будут уточнять с учетом особенностей состояния пациентки. А то, что выдали раньше – действительно общее назначение. Неслучайно и в заключении консилиума говорится, что план лечения составлен с учетом рекомендаций Минздрава “Рак желудка” от 2020 года.
Жизнь делится только на «до»
Мы понимаем, что эта история, конечно же, не коснется слишком близко сердец и душ людей, которые сейчас заняты успехами на работе, семейными отношениями, праздниками и покупками. По статистике у нас не такое уж большое число онкобольных. Эта история для тех, кого, как говорится. уже «коснулось», а может быть еще только «коснется» когда-то.
Только тогда человек полностью окунется в другой мир, где врачебный консилиум, как приговор Господа Бога: «У вас не выявлены злокачественные клетки» (к счастью, бывает и такое) или «Вам не показано хирургическое вмешательство, а нужна только поддерживающая терапия» (иными словами – поздно-поздно-поздно).
К счастью опять же, онкологическая служба в нашем регионе не одна. И если есть сомнения или хочется удостовериться в правильности лечения, можно записаться на консультацию совсем в другое медучреждение, а может быть даже побывать за этим в столичных клиниках. Попытка – не пытка, особенно в этом случае.
А пока – простая пенсионерка Полина Сергеевна М* констатирует, что два с половиной месяца она живет со страшным диагнозом и еще ни секунды не выполняла поручение врачей, направленных на борьбу с опухолью. А время идет, и неизвестно, как быстро в этом случае прогрессирует болезнь, но прогрессирует-то она точно.
«ДВ» продолжит отслеживать историю болезни и по возможности помогать землячке. Глядя на нее, можно с уверенностью сказать, что болезнь пока еще не коснулась ее моральных и физических сил слишком сильно, а значит, скорее всего, есть все шансы надежно приостановить ее течение.
