Вчера, 27 марта, во Всемирный день театра в Дзержинском театре драмы состоялась долгожданная и очень зрелищная премьера. Дзержинцам представили спектакль по повести Пушкина «Пиковая дама» (12+). В основе постановки до самого ее конца для зрителя сохранялась почти физически ощутимая интрига. Классическая повесть великого русского литератора на сцене нашего драмтеатра превратилась одновременно в случай, сказку и анекдот – мистическую и романтическую загадочную историю.

Черно-красный детектив

Сразу скажем, что настоящим пушкинистам не стоит опасаться значительных «переделок» сценария для постановки спектакля – в Дзержинском театре драмы строго соблюли всю канву сюжета и все малейшие детали известной пушкинской повести. Но есть, конечно, и авторские нюансы, которые, как нам показалось, вполне уместно и гармонично «разбавляют» самые мрачные и напряженные моменты, дают зрителю возможность «выдохнуть», даже чуть улыбнуться и настроиться дальше на нужный лад.

Сюжет – да, тот же самый: военный инженер Германн одержим идеей узнать беспроигрышную комбинацию карт и озабочен лишь тем, как выпытать сей секрет у старухи-графини. Он заводит переписку и терпеливо ждет ответов от племянницы Анны Федотовны – юной Лизы. А потом пробирается в дом, застает графиню одну в спальне и пугает ее до смерти.

Тайна трех карт умирает вместе с главной героиней.

После похорон призрак умершей является к Германну и все-таки объявляет таинственную карточную партию с тем, чтобы инженер женился на Лизе. Но Германн настолько увлекается победами в игре, что забывает о главном условии сделки…

Все это увидели зрители театра драмы на премьере «Пиковой дамы» (12+). И все это дзержинцам преподнесли через призму бушующих страстей и безжалостных нот фатализма. Актеры на сцене кружились на «черном» балу и создавали то шелестящую тьму, то натянутый как струна монотонный звуковой фон – нервы напрягались до предела.

Бальные платья и костюмы – черные, общий тон всего происходящего на сцене чаще всего тоже темный: света почти нет, только мгла, рождающая неизвестность и безысходность, да иногда снег. Нет, пожалуй, здесь никакой не случай, не сказка и уж точно не анекдот – кроваво-трагическая, траурная драма. Судьба.

И в этот самый миг, когда от напряжения больше всего хочется вцепиться в ручки кресла, на сцене получается какое-нибудь неожиданное «хулиганство». Выдох: это же спектакль!

Сыграли на одном дыхании

В нашем театре драмы бывает много необычных постановок, немало среди них и классических. Когда читаешь книгу, ну или смотришь фильм по давно известному произведению, воображение рисует свои вполне определенные сцены. И когда это произведение ложится в основу спектакля, невольно думается: а как все это можно воплотить на сцене?

Как Германн будет смотреть в окно Лизы в доме графини или ночью выглядеть ее опочивальня? Как здесь же «появится» игральный клуб? Как пройдут бал или похороны? Будет ли настоящей карета? Как бестелесная старуха предстанет в доме своего убийцы?

Ничего этого – ни дома, ни клуба, ни кареты, ни похорон – в буквальном выражении на сцене нет. И в то же время все это «дорисовывается» внутренне благодаря некой абстракции, умелому задействованию пространства сцены (а в этот раз она была очень «глубокой» из-за точечных лучей света, перемещений тени, множества зеркал), а также страстям, переданным каждым персонажем и каждой деталью «Пиковой дамы».

Поставить спектакль режиссеру Марии Шиманской помогали «правая рука» Наталия Стрелина, художник Екатерина Малинина, хореограф Михаил Захаров.

Расчетливого Германна сыграл Денис Мартынов, несчастную Лизу – Мария Евстигнеева. Роль графини Анны Федотовны исполнила Наталья Дунаева. Кстати, сколько бы ни было экранизаций «Пушкинской дамы», хранительницу тайны карт всегда играли две актрисы – в молодости и старости. Наталья Дунаева прошла через годы жизни своей героини одна. Внук графини – Томский – на нашей сцене Павел Кузубов, граф Сен-Жермен и миллионер-картежник Чекалинский – Вячеслав Рещиков, покойный дедушка – муж графини – Артем Баранов, Нурумов – Иван Никулин, Сурин – жених Лизы – Денис Борисов.

Пиковая дама в колоде не одна. Их четыре. Поэтому на сцене вместе с Натальей Дунаевой блистали еще три дивы – Екатерина Максименко, Екатерина Малышева и Татьяна Маркова (Зинина).

Что наша жизнь? Игра!

Ни в коем случае не возьмем на себя роль театральных критиков. Не будем углубляться в актерские и режиссерские приемы, потому что для зрителей по большому счету многие хитрости и идеи остаются «за кадром». Залу важно общее ощущение – послевкусие от постановки, а также эстетическое удовольствие во время всего просмотра спектакля. Ну и, конечно, здесь  никуда не уйти от знаменитого «Верю!».

Вы знаете, всему происходящему на сцене сразу и без сомнений веришь. Веришь, потому что актеры говорят не только слова прямой речи, как это бывает всегда, но и рассказывают собственные действия.

Это ли не чудесный прием общения со зрителем?

Лиза пишет Германну на стекле, и строки как будто «оживают».

Взгляните на похороны графини, куда пришел растерзанный своей неудачей Германн. Гроб не стоит на столе или сцене – так зрители не увидели бы покойницу. Он висит вертикально, а она все равно в нем «лежит». И в это время в зале пахнет ладаном. Верю! Верю всему, что произошло и просходит в истории с роковой дамой пик на сцене дзержинского драматического театра.

Призрак старухи был бы чем-то обыденным, если бы образ умершей, как всегда, просто явился ночью к своему обидчику в белой пелене. Но наша графиня, раскрывая тайну трех «счастливых» карт и указывая при этом на стену невесомой рукой, «выжигает» их там, как и в душе Германна. Цифры реально появляются из ниоткуда и «дымятся».

«Тройка, семерка, туз», – повторяет Германн, пока не выигрывает, проигрывает и попадает в лечебницу для душевнобольных. Графиня простила ему свою смерть, но не простила обиду Лизы – единственного человека, кто плакал над потерей своей благодетельницы безутешно и искренне.

«Пиковая дама» от Марии Шиманской – очень «живой» спектакль и по-прежнему очень мудрый. Не будем до конца раскрывать всех его карт, а только лишь в который уже раз скажем «Браво!» всем, кто над ним трудился. Спасибо за тонкие моменты совершенного театрального счастья.